Медленное угасание

— Я бы этого не хотела, — сказала Гвен, направляясь в прихожую. Она оставила дверь широко распахнутой, когда вошла и почувствовала запах крови, но сейчас дверь была закрыта. Должно быть, Люси сбежала. Гвен выругалась. Ей не стоило оставлять Риса в комнате вместе с Люси, даже если она думала, что девушка без сознания! Либо Люси притворялась, либо пришла в себя, пока Гвен разговаривала с Джеком, но в любом случае она могла бы просто наброситься на Риса и продолжить то, что начала – высосать его глаза из глазниц или откусить ему уши. О чём, чёрт побери, она думала?

Конечно, она думала о Рисе и о том, как ему больно. Её обычные полицейские инстинкты покинули её, столкнувшись с раненым любимым человеком.

— Ты была права, — пробормотал Рис, прервав её мысленное самобичевание.

— Права в чём?

— Права относительно Люси. Относительно того, чтобы позволить ей пожить здесь. Это определённо плохая идея.

Гвен засмеялась – это был скорее нервный смех, нежели весёлый – но она чувствовала, как плохие мысли отступают.

— Надо сказать, я не ожидала ничего подобного.

— Тогда чего ты ожидала?

— Я... — она смущённо замялась. — Слушай, я лучше запру дверь. Мы же не хотим, чтобы она вернулась. — Она вышла в прихожую и захлопнула дверь так, чтобы замок щёлкнул.

— Ну же, чего ты ожидала?

— Если ты и правда хочешь знать, я думала, что она пытается затащить тебя в постель!

— Она пыталась, — голос Риса был спокойным, невыразительным, хотя это спокойствие было скорее признаком шока. — Думаю, мне это льстило. Думаю, я даже был в этом заинтересован. Но ничего не случилось, и никогда не случилось бы.

Гвен почувствовала себя так, словно ей на спину выплеснули ведро холодной воды.

— Почему нет?

— Потому что я люблю тебя и хочу остаться с тобой.

— Несмотря... несмотря на то, что сейчас всё не так, как тогда, когда мы с тобой начали встречаться?

— Или, может быть, именно поэтому. — Он осторожно поменял позу и вздрогнул.

— Это не могло всегда быть так, как в первые дни. Отношения меняются. Люди меняются. И пока они меняются вместе, всё в порядке. Я буду честен, в глубине души мне хотелось бы, чтобы всё было так же захватывающе, как раньше. Но с другой стороны, я люблю, когда мы с тобой в обнимку смотрим телик.

— Она красивее меня. И намного стройнее.

Ей хотелось, чтобы Рис сказал, что она красивее Люси, что она стройнее Люси, но она понимала, что это будет ложью, и если она чего-то и хотела в этот момент – так это правды о том, что сейчас с ними происходит.

— У меня есть ощущение, что ты работаешь с парнями, которые красивее и стройнее меня, — наконец произнёс он. — Но никто не меняет своих партнёров на других, получше. Никогда, если они хотят, чтобы им доверяли.

— О, Рис...

— О, чёрт!

— В чём дело?

— Я только что задумался, как, чёрт возьми, я буду бриться следующие несколько недель.

* * *

— Где Оуэн?

Тошико подняла взгляд от экранов, которые отображали данные с трёх компьютеров, работавших одновременно.

— Думаю, он кормит пленницу, — сказала она.

Джек сидел в своём кабинете, отделённом от остальной части Хаба пыльной стеклянной перегородкой.

— Мне кажется, или он и правда проводит много времени с той девицей? Это не может быть нормальным.

Тошико занимала та же мысль, но она не собиралась выдавать Оуэна. Если, конечно, была причина для этого.

— Она очень голодна, — ответила Тошико. — Оуэн очень прилежно снабжал её пищей. Думаю, он даже делал разные заказы, чтобы «Jubilee» не показалось подозрительным количество еды, которую мы покупаем.

За стеклом виднелись лишь очертания Джека.

— Скажи ему, чтобы он пришёл сюда, когда вернётся. Мне нужно, чтобы он пошёл домой к Гвен.

Тошико встала и подошла к дверям, обеспокоенная.

— С Гвен всё в порядке?

Джек поднял на неё взгляд со своего места. Он сидел, забросив ноги на стол. Перед ним в ряд вдоль дальнего края лежали яблоки. Некоторые из них были зелёными, некоторые — красными, некоторые – пыльно-серыми. Одни были большими, другие – маленькими. Хотя все они определённо были яблоками.

— Её парень, очевидно, подвергся нападению со стороны одной из этих женщин, страдающих крайней степенью булимии, — сказал он. — У них там девица без сознания. Я хочу, чтобы Оуэн поехал туда, чтобы забрать её. Пока он будет этим заниматься, я хочу, чтобы он оценил, как много знает её бойфренд. Возможно, нам придётся что-нибудь с ним сделать.

— Могу я кое-что спросить?

— Только если это вопрос не по тригонометрии. Я дерьмово знаю тригонометрию.

— Зачем тебе все эти яблоки на столе?

Джек внимательно посмотрел на Тошико, потом на ряд фруктов.

— Это эксперимент, — сказал он.

— Какой эксперимент?

— Всё это – яблоки, верно? Тошико пожала плечами.

— Они должны быть яблоками, да.

— Разные сорта, да?

— Да.

Джек стал указывать на яблоки по очереди:

— «Пепин Святого Эдмунда», «Хозяюшка», «Кошачья Голова», «Пепин Рибстона», «Эшмидз Кернел», «Грушевое Маннингтона», «Лоджморское Несравненное», «Пепин Алый»[50].

— Поверю на слово.

— Так что делает их яблоками? Почему это именно яблоки, а не что-то другое? Тошико покачала головой.

— Я не понимаю.