Меч Шаннары

Шиа не стал терять времени — он просто разорвал кожаный ремешок и высыпал на ладонь голубые эльфиниты. В тот же миг Слуга Черепа вырвался из ослабевших объятий Кельцета и приготовился к последней схватке. Шиа отчаянно закричал и протянул руку с камнями вперед, умоляя их силу помочь ему. Чудовище угрожающе повернулось к долинцу, и тут ослепительно-синее сияние вырвалось из рук юноши. Потомок Шаннары вызвал к жизни силу эльфийских камней. Слуга Черепа все понял, но было уже слишком поздно. Слишком поздно зажегся его опаляющий взгляд, направленный на долинца. Щит синего света преградил дорогу алому пламени — оно рассыпалось брызгами гаснущих искр. Синий клинок прорезал пространство мощной, сияющей волной энергии и вонзился в скорчившуюся тварь, выжигая черную душу из смертной оболочки. Кельцет поднял с земли копье и со всего маху вонзил его в спину черной твари. Чудовище содрогнулось и с последним пронзительным криком рухнуло на землю. Через секунду оно исчезло — осталась лишь кучка черной золы. Шиа застыл без движения, протянув руку с камнями к поверженному врагу, пронзительный синий свет вонзался уже в мертвый пепел. Как будто в агонии, пепел судорожно шевельнулся, и вдруг из его середины взмыло вверх черное облако и растаяло в воздухе, словно тонкая струйка дыма. Синее сияние иссякло. Битва закончилась. Трое смертных застыли, как статуи, в пустоте и безмолвии обагренной кровью земли.

Шиа и Кельцет не сводили глаз с кучки черной золы, как будто ждали, что она вновь оживет. Панмон Крил без сил лежал на земле, приподнявшись на локте и наблюдая за темным облаком, растворяющимся в воздухе. Наконец Кельцет осторожно прошел вперед, носком сапога поворошил пепел, оставшийся от Слуги Черепа, и на всякий случай втоптал его поглубже в землю. Шиа молча наблюдал за ним, машинально укладывая эльфийские камни в кошель и пряча его за пазуху. Потом он вдруг вспомнил о Панмоне и поспешил оказать помощь раненому разбойнику, но выносливый, неунывающий южанин уже сидел и во все глаза смотрел на долинца. Кельцет расправился с остатками Слуги Черепа, поспешил к Панмону и заботливо поднял товарища на ноги. Все тело разбойника было покрыто ожогами и порезами, особенно грудь и лицо, но кости как будто остались целы. Панмон Крил на удивление легко отделался. Он мгновение смотрел на Кельцета, потом стряхнул его громадную руку со своего плеча и, прихрамывая, направился к Шиа.

— И все-таки я был прав, — прорычал он, тяжело дыша и тряся головой. — Ты знал гораздо больше, чем хотел сказать, — и особенно о камнях. Почему ты с самого начала не сказал мне всей правды?

— Ты просто не стал бы слушать, — резко ответил Шиа. — К тому же ведь и ты не сказал мне всей правды. Ни о себе, ни о Кельцете. — Он быстро взглянул на тролля. — Впрочем, ты вряд ли о нем что-то знаешь.

Разбойник недоверчиво покосился на долинца, и вдруг широкая улыбка озарила его исполосованное лицо, как будто вор по-новому взглянул на ситуацию и нашел ее довольно забавной, но Шиа показалось, что во взгляде Панмона промелькнуло и невольное уважение.

— Наверное, ты прав. Я и сам начинаю думать, что ничего не знаю о нем. — Улыбка сменилась искренним смехом, когда разбойник мельком взглянул на грубое, бесстрастное лицо Кельцета. Но тут же он вновь обратился к Шиа: — Ты спас нам жизнь, Шиа. Мы перед тобой в неоплатном долгу. Начнем с того, что камни — твои. И все, больше я о них не заикаюсь. Дальше: если тебе вдруг понадобится мой меч и мое мастерство, скажи только слово — и я к твоим услугам. Слово вора.

Он замолчал, чтобы перевести дух. Многочисленные раны и пережитое потрясение все же давали о себе знать. Панмона трясло. Шиа шагнул вперед, чтобы поддержать его, но разбойник мягко отстранил долинца, отрицательно мотнув головой.

— Мне сдается, мы будем большими друзьями, Шиа, — серьезно проговорил он. — Но между друзьями не может быть тайн, иначе какая же дружба? Мне кажется, ты должен рассказать мне о камнях, об этом монстре, что едва не положил конец моей славной карьере, и о загадочном Мече, из-за которого, собственно, мне и досталось, хотя я даже не знаю, о чем шла речь. Ну а я, в свою очередь, разъясню тебе кое-что касательно Кельцета и меня. Идет?

Шиа подозрительно нахмурился, пытаясь проникнуть в тайные замыслы разбойника. Но наконец кивнул и даже выдавил какое-то подобие улыбки.

— Браво, Шиа! — сердечно произнес Панмон, хлопнув долинца по узенькому плечу, и тут же упал на землю, ослабев от сильного головокружения, вызванного резким движением.