Меч Лета

Самира заново повязала на голову хиджаб:

– Я не поклонница Тора, но если он сможет сказать нам, как найти Лингви, надо с ним поговорить.

– Вот только даже этот козёл не знает, где искать Тора, – напомнил я. – Как же мы его найдём?

Хэртстоун показал на мой кулон: «Спроси Джека».

Вместо того чтобы показывать имя «Джек» буква за буквой, он сделал жест, означающий «Джек из табакерки»: как будто кролик с ушами-пальцами выпрыгнул из-за второй ладони. Язык жестов всё-таки местами слишком нагляден.

Я снял кулон с цепочки. Он превратился в меч и принялся тихо гудеть.

– Эй! – воскликнул Джек, переливаясь рунами на лезвии. – Рад, что ты выжил. А это кто – Отис? Круто! Значит, и Тор где-то неподалёку.

Отис заблеял:

– У тебя говорящий меч? Меня ещё никогда не убивали говорящим мечом. Это здорово. Только не мог бы ты перерезать горло поаккуратнее…

– Отис! – сказал Джек. – Ты что, не узнаёшь меня? Я меч Фрейра, Сумарбрандер. Мы встречались на вечеринке в Бильскирнире, когда вы с Локи ещё канат перетягивали.

– Да, – признал козёл, качнув рогами. – Очень неловко вышло.

– Джек, – вмешался я. – Нам нужно найти Тора. Ты, случайно, не можешь указать, в каком направлении его искать?

– Да запросто! – Меч потянул меня за руку. – Во-о-он там я улавливаю сильную концентрацию горячего воздуха и раскаты грома.

Мы с Сэм помогли Хэртстоуну подняться на ноги. Выглядел он не слишком здорово. Губы были бледно-зелёного цвета, и его качало, будто он перекатался на карусели.

– Отис, можно, наш друг поедет на тебе верхом? – спросила Самира.

– Конечно, – разрешил козёл. – Ешьте меня, седлайте меня – что хотите. Но должен предупредить: мы в Ётунхейме. Если забредём не туда – окажемся в общем рагу.

– Мы не забредём не туда, – сказал я. – Правда, Джек?

– А? – рассеянно откликнулся меч. – О, всё будет хорошо. Наверное. С вероятностью процентов шестьдесят мы останемся живы.

– Джек…

– Да пошутил я! – сказал он. – Ишь как напрягся сразу!

И он повёл нас вверх вдоль реки, сквозь утренний туман и периодический мокрый снег навстречу сорокапроцентной вероятной гибели.

Глава 48. Хэртстоун вырубается даже чаще, чем Джейсон Грейс (хотя я понятия не имею, кто это)

ЁТУНХЕЙМ ОКАЗАЛСЯ почти как Вермонт, только рекламы всяческой еды с кленовым сиропом поменьше[82]. Снежная пелена вокруг тёмных гор, в долинах сугробы по пояс, ощетинившиеся сосульками сосны. Джек летел впереди, указывая нам дорогу. Мы шли вдоль реки, которая вилась по ущельям, окутанным зимними тенями. Добрых полдюжины раз нам пришлось карабкаться по тропам у водопадов, и тогда на спине у меня выступал пот и тут же застывал от холода.

В общем, сплошное веселье.

Мы с Сэм ни на шаг не отходили от Хэртстоуна. Я надеялся, что остаточное свечение силы Фрейра, исходящее от меня, поддержит его, но эльф всё равно был чуть живой. Всё, чем мы могли ему помочь, – это не дать упасть с козлиной спины.

– Держись, дружище, – сказал я.

Хэрт ответил что-то на языке жестов – возможно, «прости», но пальцы его едва шевелились, и я толком не разобрал.

– Просто отдыхай пока, – сказал я.

Хэрт обиженно фыркнул, порылся в мешочке с рунами, достал одну и вложил мне в руку. Потом показал на каменную плашку и на себя, словно говоря: «Это я».

Руна была незнакомая:

Самира, увидев её, нахмурилась:

– Это руна «перт».

– И что она означает? – спросил я.

Сэм неуверенно посмотрела на Хэрта:

– Ты пытаешься объяснить, что с тобой произошло? Хочешь, чтобы Магнус знал это?

Хэртстоун набрал полную грудь воздуха, будто собирался броситься бежать, и показал: «Магнус – почувствовал – боль».

Я сжал руну в кулаке:

– Ну да, когда я исцелял тебя, то ощутил что-то… мрачное.

Хэрт снова указал на плашку и посмотрел на Сэм.

– Хочешь, чтобы я рассказала ему? – спросила она. – Уверен?

Он кивнул, потом уткнулся лицом в холку козлу и закрыл глаза.

Следующие ярдов двадцать мы прошли в молчании. Наконец Самира заговорила:

– Когда мы с Хэртстоуном были в Альвхейме, он поведал мне часть свой истории. Подробностей я не знаю, но… его родители…

– Продолжай, – подал голос козёл Отис. – Люблю мрачные истории.

– Помолчи, – огрызнулась Сэм.

– Ладно. Значит, помолчу, – согласился козёл.

Я разглядывал лицо Хэртстоуна. Оно было таким умиротворённым во сне.

– Блитцен рассказал мне кое-что, – проговорил я. – Родители Хэрта были разочарованы, когда выяснилось, что он глухой. И так никогда и не смирились с этим.

– Всё гораздо хуже, – сказала Самира. – Они были… не то чтобы очень хорошими. – В её голосе зазвучали жгуче-ядовитые нотки, как у Локи. Казалось, она бы охотно нанизала Хэртовых родителей на стрелу из омелы.

– У Хэрта был брат, Андирон. Он умер совсем маленьким. И хотя Хэрт был не виноват в его смерти, родители всю свою горечь вымещали на нём. Они твердили ему, что лучше бы умер он, а не его брат. Для них Хэрт был сплошным разочарованием: ну как же – эльф-инвалид, кара богов. Что бы он ни делал, всё им было не так.

Я с силой сдавил каменную плашку, зажатую у меня в кулаке:

– И он носит эту боль в себе. Боги…