Меч и плуг(Повесть о Григории Котовском)

(О женитьбе Семена, особенно о необычном условии, поставленном упрямым тестем, знали уже многие и с интересом ждали, чем закончится поездка к комиссару.)

— Тэк, тэ-эк-с… — протянул ошеломленный Борисов и спросил первое, что пришло в голову: — Кто же она-то?

— Гражданка одна.

Шашку Зацепа поставил между колен, руки держал на медной головке. С каменной неподвижностью смотрел он поверх комиссарской головы. Лучше землю копать, чем такой разговор!

— И ты… что же, согласен?

У Семена побелели пальцы на рукоятке шашки.

— Я согласный.

Борисов наконец нашел необходимый тон.

— Ты хорошо все обдумал, Семен?

— Сказал же!..

— А то, что ты коммунист, ты помнишь?

На смуглом лице Зацепы что-то дрогнуло. Кажется, оно осунулось еще больше.

— Не бери меня за душу, комиссар… не бери! Я думаю, партия простит меня.

«Что ему скажешь?»

— А… с Григорь Иванычем ты говорил?

Это было самое трудное для Семена.

— Я потому и приехал, комиссар. Поговори ты. Мне стыдно.

— Вот видишь! — вырвалось у Борисова.

И Семена неожиданно прорвало. Никогда раньше комиссар не слышал от него столько слитных слов сразу.

— Я так соображаю, комиссар. Война к концу. К кому я приеду? Ты знаешь: одна лошадь у меня. А Кольке мать нужна. Он пацан еще… Я все обдумал, комиссар. Поговори с Григорь Иванычем. Я не могу.

Прямота Зацепы, похожая на выстрел в упор, обезоруживала. Собственно, если разобраться по-настоящему, разве не за это самое, не за счастье в мирной жизни воевали, редея и снова пополняясь, полки и эскадроны? И вот нашел человек, словил свою судьбу…

— Ладно, Семен, поговорю. Но на партячейке все равно придется всыпать. Не обижайся. Эк ведь что придумал: церковь!..

Зацепа поднялся и с облегчением вышел. Послышался бешеный топот коня.

Котовский, едва комиссар стал рассказывать ему о своем разговоре с Зацепой, сначала не поверил. Комбрига изумило не церковное венчание (чего побаивался Борисов), сразило его само известие о женитьбе — кого бы думали? Зацепы, самого Семена Зацепы, железного человека, в чьей испепеленной душе, казалось, не сохранилось и росточка чувств. Нет, нет, сказал комбриг, черт с ней, с церковью. Но ему хочется поглядеть и на Семена, и на его невесту. Пусть приедут, и непременно вместе. Интересно, в самом деле, кто же это его оживил, расшевелил?

После разговора с комиссаром Григорий Иванович долго расхаживал, хмыкал, качал головой. Разбередил его Зацепа со своей женитьбой.

Григорий Иванович помнил Зацепу со времени отхода Южной группы войск, на его глазах война оставила в душе Семена жестокое, истоптанное пепелище. В те дни Семен Зацепа, один из тысяч отступающих людей, показал такой пример силы духа, что на многие годы остался для бойцов бригады как бы долгом и совестью войны.

Глава шестнадцатая

Южная группа войск имела свою историю. Ровно два года назад, в июле девятнадцатого, Котовский принял командование 2-й стрелковой бригадой 45-й дивизии. Костяк ее полков состоял из бывших красных партизан Приднестровья и Бессарабии: рабочие и крестьяне Тирасполя, Балт, Кишинева, Бендер, Сорок и Хотина. Командовал 45-й дивизией Якир.

Бригада держала оборону по Днестру, отбивая налеты румын в районах Бендер и Дубоссар. Это было лихое время, бродившее как молодое вино.

Однажды утром с тыла, где находилась Одесса, раздался гром орудий. Бойцы насторожились: в Одессе были свои. Вскоре выяснилось, что деникинцы взяли Одессу десантом с моря. В считанные часы красноармейские части, державшие фронт, лишились тыла и оказались в окружении.

Чтобы выжить, уцелеть, оставался один путь: пробиваться на север, на соединение с 44-й дивизией. Предстояло пройти с боями более четырехсот километров.

Из уцелевших соединений 45-й и 58-й дивизий составилась Южная группа войск. Котовский назначался начальником левой колонны. Правую колонну вел двадцатидвухлетний Иван Федорович Федько.

Ожесточенные бои сопровождали каждый километр пройденного пути. Спереди приходилось биться с петлюровцами, справа нажимал Деникин, слева — атаман Заболотный, сзади по пятам преследовало пьяное воинство Махно, Черного, Ангела.

До каждого бойца был доведен приказ Реввоенсовета Южной группы войск, подписанный Якиром и Гамарником.

«…Нам, красноармейцам, на юге Украины приходится временно под натиском врага отступать, идти на соединение с нашими братьями под Киевом, красными братьями России, быстро продвигающимися к Харькову.

Наша общая победа близка, нужно напряжение, спокойствие, выдержка.

Враг напрягает все силы, дабы не дать нам соединиться…

Серьезность положения войск Южной группы требует от всех — от высшего командования до рядового красноармейца — напряжения всех сил, настойчивости, спокойствия, а главное, проявления полной организованности и дисциплины во всех своих действиях…

Реввоенсовет требует от всех проявления высшей степени дисциплинированности, так как дисциплинированная армия, исполняющая незамедлительно все приказы своих руководителей и начальников, легко выйдет из любого положения.