Меч и любовь

Но наедине он их не оставил. Просто перешёл в смежную комнату, где через смотровую щель мог наблюдать за Дамианом и Лилиан. Оставшись наедине с девушкой, Дамиан понял, что это уже не та прежняя его возлюбленная Люция. После всего пережитого Дамиан тоже надломился. И то, ради чего он перенёс столько страданий, сейчас, здесь безвозвратно ускользало от него. Дамиан устало опустился возле её ног и отчаянно зарыдал. Лилиан с момента прибытия в замок была поначалу напугана всем происходящим вокруг, но впоследствии стала равнодушна ко всему. Но эта неожиданная встреча с этим милым юношей вдруг разбудила её чувства, и она прониклась симпатией к нему. Лилиан инстинктивно ощутила, что этот молодой парень так же несчастен, как и она. Лилиан нежно погладила голову Дамиана, как бы успокаивая его. И в этот момент она вдруг отчётливо поняла, что перед ней сейчас единственный человек, который сможет ей помочь. Что появилась какая-то надежда вызволения из этого чуждого места. И внутренняя близость по несчастью пробудила в ней симпатию к Дамиану. Лилиан быстро достала маленькую вещицу. Это был небольшой талисман, похожий на сердечко, на тоненькой золотой цепочке. И когда Дамиан поднял голову, она надела талисман ему на шею и прикрыла воротом рубахи. В это время взгляд её уже не был таким отчуждённым, как в начале встречи, а, напротив, нежно опечаленный. Дамиан догадался, что этим поступком она давала понять, что признала в нем друга. Затем она встала, взяла за руку Дамиана и отвела к двери. Дамиан на прощание ещё раз обнял девушку. На выходе его ждал Генрих. Он бесцеремонно сдёрнул с шеи Дамиана талисман и приказал стражникам увести юношу. Грубыми пальцами Генрих долго возился с талисманом, пока не открыл его. У окна на ярком свете Генрих рассмотрел его содержимое. На одной стороне талисмана был нарисован портретик Аделины на другой – Рауля Ланьяка. Это были родители Лилиан. Краешек портрета Аделины был слегка задран и Генрих аккуратно вытащил его. На стенке талисмана латынью было написано «LIILIAN». Генрих обомлел. Затем быстро вошел в комнату к мнимой дочери и, глядя ей в лицо, несколько раз чётко произнёс:

– Лилиан! Лилиан!

Лилиан вздрогнула. До этого ни на какие другие слова она не реагировала. Она была очень взволнованна, прочитав по губам Генриха своё имя. А Генрих, в свою очередь, окончательно убедился, что это не Люция, а её родная сестра-близнец, либо другая девушка, идеально похожая на Люцию. Он испытал двоякое чувство. С одной стороны, ему было жаль девушку, потому что она являла собой образ и подобие Люции – единственного человека, в котором он души не чаял, да и Люция любила отца, не смотря на его крутой нрав. С другой стороны, перед ним был чужой человек – загадочный и наполовину безумный. Генриха провели вокруг пальца, ударили по самому больному месту, по его последней отраде на старости лет. Не стоило большого труда догадаться, кто это сделал. Конечно же, его давний заклятый враг – Рауль Ланьяк. Кровь ударила в голову Генриха. Его переполняла злость. Рука яростно сжала рукоять меча, с которым он не расставался никогда.

– Я испепелю его!!! – прохрипел Генрих.

Силы оставили его, и он рухнул на пол.

Глава 10

О том, что произошло с родителями, несчастная Катрин узнала от соседей. Уж они – то знали, что с Генрихом шутки плохи. И тяжко приходилось тому, кто шёл против его воли или посмел ослушаться. В назидание всем он наказывал беспощадно. Так и в этот раз – несчастных родителей Катрин забрали по приказу хозяина замка за укрывательство беглеца, в назидание другим. И если удастся выбраться старикам, то это произойдёт не скоро и не в лучшем здравии. Ощутив всю трагедию случившегося, Катрин осознала, что и ей не миновать казематов Генриха. Первое время она не знала, что делать и была сильно опечалена и напугана. Ей было жалко стариков, отца и мать. И глаза её не просыхали от слёз по несчастным родителям, пострадавшим из-за неё. Тем не менее, у неё не было злости на Дамиана. Напротив, её брала тоска по тому больному юноше, которого она приютила и лечила. Вспомнив о Франсе, она бросилась искать его. Франс сидел на берегу недалеко от своей лодки. Увидев Катрин, он очень обрадовался и направился ей навстречу.

– Я тебя везде искал, – но он не успел договорить, его прервала Катрин:

– Это ты нас выдал?! – выпалила она.

– Нет, нет, что ты, это не я. – забормотал Франс. – Я был вместе со всеми, когда стражники забирали беглеца. Соседи говорят, что он сильно стонал и даже кричал и потому навлёк стражников, – продолжал оправдываться Франс.

– Он не мог ни кричать, ни стонать. Он уже выздоравливал после моих бальзамов. Его выдали, точнее, выдал ты, и никто другой, – продолжала с ненавистью, сквозь зубы говорить Катрин.

– Но почему ты так уверена? – тоже вскипел Франс. – Я действительно был дома и никуда не выходил!

Франс окончательно заврался.

– Так, где же ты был? На берегу дома или возле укрытия? – язвительно продолжала Катрин. – Мне сказали, что в тот момент тебя видели возле укрытия, – она взяла трусливого Франса на испуг.