Меч и Крест

— Слышите? Откуда это? — прислушалась Катя.

Зарождалися три ведьмы
На Петра да на Ивана… —

неслась откуда-то тихая песня, сотканная из множества голосов.

Первая ведьма
Закон разлучает,
Другая ведьма
Коров закликает,
Третья ведьма
Залом ломает[13]…

Трое перекинулись через ажурные перила, напряженно всматриваясь в даль.

Там, на поросшей деревьями вершине пятой, неофициальной Замковой горы просматривались огни.

— Это про нас? — спросила Катя.

— Да это же наш шабаш! — загорелась Землепотрясная. — Тот, что в нашу честь. Я ведь сразу говорила — вот эта гора! Хотя, нет, — неожиданно остудила себя она. — По-моему, этого я не говорила…

— Да, — иронично фыркнула Катя. — Нам сейчас только на бал — королевами!

Екатерина Дображанская запенила свои залитые кровью и простиранные наводнением боксерские шорты и прилипшие к груди остатки изрезанной ножом майки. Затем перевела саркастичный взгляд на Дашу Чуб в грязных кружевных трусах, исполнявших обязанности нижней части туалета, разорванного на бинты для нее, и с оставленным от ее кулака багровым синяком на скуле, исполняющим обязанности праздничных румян.

— Та… Победителей не судят! — беспечно пожала плечами Чуб. — И во-още на Ивана традиция: обливать всех водой с грязью! Так что мы сейчас «саме таи, як треба»! Почти в национальных костюмах! Летим…

Но лететь им не пришлось.

— Ой, господи, а это еще че?! — потрясенно запрокинула голову Даша, когда от Замковой-Флоровской-Хоревицы-Лысой Горы, к склону горы Уздыхальницы, у основания которой стоял тринадцатый булгаковский дом, перекинулся узкий и длинный цепной мост.

— Откуда он? — дрожаще спросила Даша, все еще не утратившая способности удивляться.

— Он был здесь в XVII веке, — закивала ему как старому другу Маша. — И Миша был, и Змей, и три богатыря… А то, что было, есть навсегда. И я готова поспорить, что там нас ждет замок.

Глава последняя, в которой все оканчивается навсегда и начинается снова…

Ты здесь, мы в воздухе одном.

Твое присутствие, как город,

Как тихий Киев за окном,

Который в звон лучей обернут…

Борис Пастернак

Замок был — бывший когда-то административным центром Города, с пятнадцатью бойцовыми четырехъярусными башнями, с остроконечными крышами, вырисовывающимися на фоне шелково-синего неба. И пройдя сквозь разрушенные триста пятьдесят лет назад казаками Богдана Хмельницкого Драбские ворота, к которым вывел их разрушенный триста пятьдесят лет назад мост — ровесник старокиевской липы, — они увидели, что двор замка заполнен людьми.

— Ваша Власть, Ясные Киевицы! — набросился на них оглушающий приветственный клич.

Их окружили женщины — возбужденные, с горящими, огненными глазами и длинными, взъерошенными, не умиротворенными парикмахером волосами, окутывающими обнаженные тела, путающимися в тяжелых золотых намыстах, позвякивающих на выставленных напоказ грудях с остроконечными сосками.

— Да прибудет с вами сила, Ясные Киевицы! — отделилась от толпы дородная нагая фигура и поклонилась им в пояс, закачав безразмерной грудью с бесчисленными рядами золотых дукатов.

И Маша подумала, что удивляться можно бесконечно, и никогда, наверно, этот Город не исчерпает своих тайн — и страшных, и странных, и смешных, и совершенно невозможных…

Потому что сейчас перед ней стояла ее совершенно голая преподавательница.

— Василиса Андреевна, — глухо охнула Маша, — это вы?

— Ваша покорная слуга, Мария Владимировна, — снова склонилась перед ней гроза и гордость Машиною института. — Киевские ведьмы приветствуют Вашу Власть на горе Киевиц!

— Как вы сказали, простите?.. — растерялась Ковалева.

— Киевица, — выпрямилась Василиса, и в ее непривычно почтительном голосе промелькнули знакомые наставительные ноты, — самое первое название Замковой горы.

— А я все вспоминала, вспоминала, — забубнила ее ученица, старательно отводя глаза от обнаженных телес своей учительницы. — Киевская, Киевлянка… Как я могла забыть?

— Да пребудет с вами мудрость, Ясные Киевицы! — тут же ударил ее по ушам обезумевший ор.

— То есть Киевицы жили рядом с горой Змея еще до того, как она стала Старокиевской… — Маша погладила бездумный лоб. В сим наблюдении просматривалась неприятная логика, но она была не в силах ее воспринять. — А это Даша и Катя, — неуверенно представила своих спутниц студентка.

— Третья власть трем! — взвыли ведьмы. — Пламя Марене!

— Марена… А который час? — занервничала вдруг Даша.

Маша тупо уставилась на свои часы, пережившие столь интенсивное купание:

— Еще нет двенадцати. Надо же…

— Так меня Ян ждет у клуба! Все! — засобиралась Землепотрясная. — Извините. У вас свой шабаш, у нас свой! Спасибо большое… Кстати, если кто-то хочет… Еще ж неизвестно, чей шабаш лучше!