Меч и его палач

– Меч Справедливости, – ответил наш хаким. – То, что к нему нарочито пришла его законная добыча, – было следствием грядущего воскресения и высвобождения его силы. Так всегда и бывает. Не ты ударяешь – Он ударяет. Да славится Он в небесах!

XI. Оркестры свадеб и похорон

И вечно в сговоре с людьми

Надежды маленький оркестрик

Под управлением любви.

Б. Окуджава

Конд уже не преподносил нам таких приключений, как самое первое. Видимо, и на самом деле судьба так порешила. Как объяснил потом Сейфулла, именно в пограничных Садах надзор над преступниками слегка ослаблен, чтоб не мешать тем, кто желает перейти границу и стать добропорядочными гражданами Франзонии, Готии или других земель. Однако таких мало. Стараются жить и умереть на родине, среди того, что овладело сердцем, как у нас говорят.

Далее пошли уже леса и рощи – чистые от сора и гнилья, пронзительно-зеленые и прозрачные по весне, точно живой хризопраз. Люди явно приложили к этой красе свои натруженные руки. Я поинтересовался у Сейфуллы, неужели же все они – несостоявшиеся смертники.

– Нет, конечно, – ответил он. – Есть… как это по-вашему? Лесники. Егеря. Для посадок и детенышей, для расчисток и для охоты. Бывают праздники Первого Дерева, Чистой Травы, просто Тишины Зарождения, когда напротив, никому нет сюда ходу, а в поселения приезжают бродячие актеры и проповедники, – всякий пришлый народ, в общем. Еще каждая живущая поблизости семья может получить кусок земли и собирать с него ягоды, грибы, расчищать от валежника. Сначала на два года, потом на пять, потом на всю жизнь старшего в роде. Многие стремятся и состязаются.

Ночевали мы у дороги только раз: дети всё-таки, их мыть часто требуется. Как я очень скоро понял, только часть приплода была от чресл Туфейлиусовых. Иначе как бы Рабиа могла заниматься своим странноватым ремеслом? Та худенькая девочка, которую наш Арман по-прежнему обнимал и прижимал к себе, по новому имени Турайа, то есть «Звезда», во всяком случае уж была восьми или даже девяти лет от роду, хотя с виду мелковата, ибо взята нашими ханифами из очень плохих рук.

Так что на третьи сутки мы расположились в караван-сарае – Дворце для Верблюдов или, скорее, для Лошадей. Месте, где особое внимание уделялось четвероногим, ибо, как провещал Туфейлиус, не они на нас, а мы на них ездим. Ну и для двуногих тут было устроено неплохо: каморка позади открытой террасы с высоким арочным сводом, в каморке на полу чистые матрасы, в одном углу – чистый ключ. Кажется, воду развели по каморкам специально. Скоты находились на первом этаже, мы – на втором, прямо над ними.

А горы… Сейфулла был прав. Они показались на третий день – точно краешек чьего-то хищного рта, полного белых снежных зубов. И с тех пор не приближались, кажется, ни на сколько.

– Что за ними? – спросил я.

– Львы, – повторил Сейфулла сказанное прежде.

– Туда можно пройти по перевалам?

– Доберешься до гор – попробуй.

– Там царство Рху-тин, – добавила Рабиа совершенно будничным тоном. – Они к нам проходят, мы к ним – не можем. Оттого и стоит на вершине одной из гор наш замок Аламут, чтобы надзирать за событиями. И цепь иных замков.

Прекрасно. Кажется, здесь Рутен простирает свои руки на все окружающее.

На одной из стоянок, вокруг костра, горящего в сплошной ночи, Арман мечтательно произнес:

– Я видел рутенские вещи: они удивляют и приводят в восторг, даже когда не знаешь, к чему их применить. Тонкие механизмы для рисования и оттиска книг. Инструменты для того, чтобы следить за морем и звездами. Теплые и легкие ткани, которые не горят и не гниют. Посуда, с виду простая, но сохраняющая тепло в течение многих дней. Как им удается такое?

– Ты можешь представить себе мир, где природа не возвращается к себе каждую весну обновленной? Не стряхивает с себя то, что человек навязал ей неумелым своим рачением, и не сохраняет, преумножая, угодное ей из людских деяний?

– Нет. Как можно! – покачал головой юноша.

– Вот это и есть цена, которую платят рутены. Они привязали мир своих дел к миру своего бытования, чтобы они двигались вперед в одной упряжке. И истощают родящее лоно своим механическим дерзновением. Требуют чудес – и их получают.

– А как тогда быть – надо просто идти по дороге, как мы сейчас, и принимать то, что она дает? – спросил Арман. – Или у человека не достанет на это мужества?

Я не понял всего, но переспросить побоялся. Потому что дальше продолжала Рабиа, укачивая на руках сонного и разомлевшего Орта:

– Рху-тин омывает нас, как бурное море – остров. Море – это в Готии, я видела, как оно глотает сушу, и куда реже – как извергает ее назад, меняя очертания берегов. Так и мужчины Рху-тин берут наших женщин себе, иногда остаются здесь на короткое время, но чаще увозят через перевалы и перемычки. Похоже, и мы для них как оплотненный призрак, и они таковы же для нас. Оттого рутены и не умеют вложить в наших жен свое семя – только свою тоску.