Меч и его Эсквайр

Итак, мы охраняли гробницу в перерывах между нашествиями, исполняли пастырский долг – и продолжали вести свои наблюдения над диморфами , как обозначил их ученый брат Плантагенист. Несколько позже некоторые из нас пришли к выводу, что любимый народ наш всё-таки делится на мужчин и женщин, однако это проявляется поздно и не слишком бросается в глаза – тем более, что никто из них не обрастает волосом помимо того, что пребывает на голове. Можно было бы сказать, что практически до периода взрослости, то есть времени, когда становится возможным зачатие, они носят ангельский чин, если бы это – снова! – не казалось сугубым кощунством. При этом зачинать и оплодотворять – примерно с четырнадцати-пятнадцати лет – могут и те и эти, дело лишь в степени вероятности. Во времена потрясений и катастроф число рождений увеличивается именно за счет мужчин, которые сравнительно легко переходят и к кормлению грудью. Вынашивание младенца и роды по видимости тяжело проходят у обоих полов, по причине малого размера утробы, однако их последствия сравнительно легко преодолимы: смерти родильниц и новорожденных наблюдаются куда реже, чем во Франзонии, Готии и даже в Скондии. Я так думаю, что именно из-за невеликого роста Дети Моря и носят плод не полные девять месяцев, а всего лишь восемь – хотя это считается не с момента зачатия, а с мига, когда плод причалит к своей пристани. Ибо оплодотворенное семя плавает в детородном мешке, не прикрепляясь к его стенке, пока не наступят сытные и покойные времена. Кроме того, будущие матери во время беременности пребывают почти постоянно, да и рожают в родной для них соленой стихии, подражая в том их любимым морским тварям, и это немало им помогает.

Плодоносные частицы по виду совершенно одинаковы у тех и других: размером ближе к женским, количеством – скорее к мужским. Мы рассматривали их через сильнейшие скондийские стекла, оттого и говорим с большой долей уверенности. Что касается тайных членов, то приличие и данные мною обеты мешают мне описать сие с надлежащим тщанием и подробностью; хотя научные устремления, подобные тем, за которые был изгнан и скитался святой Колумбан, в целом уже превозмогли и мой стыд, и мое смятение. Куда уж дальше, подумаете вы!

У них нет семей в нашем понимании – не оттого, что нет ни мужей, ни жен, но просто потому, что дети составляют самую великую ценность Детей Моря и являются достоянием всей огромной морской семьи, включая сюда и Помощников. Я не ведаю также, считают ли ба-нэсхин – и можно ли у них считать – кровосмешением рождение ребенка от двух сестер или даже двух братьев, как случается после военных стычек или особенно разрушительного шторма, ибо все они считают себя одинаково братьями и сестрами, и только матери становятся им безусловно известны.

Добавляю еще. Некоторые наши братья предполагают также, что святой и не уничтожал греха людского рождения, но просто причислил, как бы приписал нелюдей, прямых обезьян к роду человеческому, но это претит мне куда больше иного, ибо унижает сии дивные творения Господа нашего. Здесь я пользуюсь случаем, чтобы воспротестовать против этого еще раз. Также не стоит апеллировать к чуду, если возможно объяснить дело обыденными причинами. Ведь чудо – вещь то ли редкая, то ли не дающая нам себя понять.

И еще. Как многие люди, которые всю жизнь проводят у моря, его Дети – превосходные ныряльщики. Они могут задерживать свое дыхание на неопределенно долгое время, иногда без видимого вреда для себя набирая соленую воду в легкие и тем самым утяжеляя свою плоть. Выйдя на берег с добычей, они почти так же легко от воды избавляются. „Пьют море“ для утоления жажды эти люди с той же пользой для себя, что и пресную воду. Я так думаю, внутри у них есть некий малый орган типа железы или второй печени, который фильтрует, извлекает или расщепляет горькую соль, но мы не смели подступиться с ножом даже к покойникам.