Меч и его Эсквайр

Нет, Моргэйн видел сады и восхищался: попали мы в пору, когда только наливаются плоды, а это самое заманчивое зрелище для мальчишек всех возрастов. Мы рвали темно-красные яблоки и почти такой же величины лиловые сливы прямо с седла и ели, стараясь бросить косточку или кочерыжку подальше от пути. Работающие каторжники выпрямлялись и долго смотрели нам вслед – никто не понуждал их торопиться, уж такая была здесь земля. Моя земля…

На подступах к горам сады постепенно обращались в леса, но ухоженные, свободные от валежника и сухостоя и тоже плодоносные: лещина, куманика, под укрытием горных склонов – абрикосы, фисташки и цитрусы, а также огромные ореховые деревья двух видов: греческого и маньчжурского. Как говорили мне друзья, названия были отчего-то рутенскими, во всяком случае, напоминали о происхождении из недостижимых для нас земель.

– А где находится островная земля Ямато-Э и просторная желтая земля сунов? – непрестанно выяснял у меня Моргэйн.

– Когда выучишься – может быть, увидишь, – отвечал на это один из его дядьев. – Я вот был там – недолго. Для тебя, малец, пока и наша Скондия куда как широка и раздольна.

– И ведь еще ты Готию не видал. И Вестфольд, – подхватывал другой. – И по морю в дубленой коже не бултыхался, как я сам. Без руля и без ветрил, на паре коротких вёсел.

– А увижу – когда меня в скале запечатают? – спрашивал мальчик с некоторым унынием, но и со смехом. – Не раньше?

Ведь я не скрывал от него, что учение будет тяжким, хотя и весьма почетным. Спрашивал, переспрашивал и обсуждал с ним это всю дорогу – он обладал на редкость живым и сильным умом.

– Я хотел бы показать тебе прямую дорогу к силе. Не торную, но трудную. Стать Рыцарем Пустых Земель, Горным Львом, Господином Моря – ты хотел бы этого?

А какой юнец не захотел бы…

– Как ты, Арми-баба?

– Нет, куда лучше.

– А видеть тебя я смогу? И маму? И короля-отца?

Запомним очередность и оттенки голоса на будущее.

– Сможешь, я думаю. Меня – точно. И маму. Никто не захочет разлучать тебя с теми, к кому ты будешь возвращен.

– А я сумею стать Львом? И Пустынником? И Морским Кречетом?

Откуда он взял последнее? Не от меня и не от Джалала с Икрамом.

– Тебе будет дана такая возможность, а это немало.

Да, подумал я, и эта возможность помешает тебе занять престол. Но ладно, там еще будут дети: от разврата или от закона. И, возможно, куда лучше, если от разврата, да простит меня Всевышний, Всемилостивый и Всемилосердный!

Так разговаривая, мы прибыли в одно из селений, расположенных на подступах к перевалу. Сам перевал был проходим в сухую погоду постоянно, зимой три дня в сорокадневие, когда особые мастера вызовут на себя лавину и расчистят тропы от павшего вниз снега, а в период дождей – никогда.

Мы ехали не в Аламут, самую мощную и неприступную крепость нашего Братства, где были собраны весь цвет чалмоносного рыцарства и вся элита укрытой плащом учености. Нет, наш путь лежал, как мы сказали местным проводникам, в следующую за ним твердыню: Ас-Сагр. Куда более потаенную и, по слухам, еще более преисполненную святости. Проводники не стали нас разубеждать, но, как мне показалось, не начали отговаривать лишь по причине некоей боязни.

Путь наш был труден: лошади, кованные на все четыре копыта, оскальзывались на узких и крутых тропах, и добрую половину пути их пришлось вести в поводу. Вьюки и вообще пришлось бросить на попечение местных жителей – старший проводник пообещал, что они сумеют доставить в замок всё разрешенное немного позже. Однако мне показалось, что Моргэйн перенес лишения беззаботнее всех – и не по одному тому, что был так юн. Он проделал значительную часть пути пешком, а в седло или на руки и вообще не просился.

Наконец, Чертог Скалы показался перед нами во всем величии…

Или нет. Вначале мы увидели смутно белеющую вершину, снег на которой был покрыт пятнами, что слагались в некую непонятную надпись. Затем у самых наших ног открылась какая-то странная выемка в почве: здесь земля точно рухнула внутрь, открыв некое подобие древних, позабытых людьми ступеней. Нас освободили от лошадей и почти под руки завели внутрь. Оказалось, что наши опасения не имели под собой почвы (хотя следовало бы сказать наоборот): спуск оказался полностью расчищен, хотя в самом низу нас ждала утрамбованная глина немного деревенского вида. Коридор, по которому мы двинулись дальше, был ярко освещен пламенем, вздымающимся из полукруглых каменных чаш, что были вырублены прямо в скальных стенах и наполнены, судя по отсутствию копоти, чистейшим земляным маслом. Своды, как ни странно, были рассечены неким подобием нервюр.

Здесь дорогу нам заступили стражники и учтиво попросили назвать цель прибытия и чуть позже – просьбу, которой мы хотим обременить шайха Яхъю.

– Мы привели ученика, – ответил я. – Это наша цель и одновременно просьба.