МЧК сообщает

Копытин, перезарядив пистолет, бросился в гостиную.

На столе груда золотых монет, кольца, серьги, пачки денег. Начал рассовывать деньги по карманам.

А входная дверь уже тряслась от ударов.

Схватил горсть монет, сунул в карман брюк. На ходу надевая пальто, выбежал в коридор. Трижды выстрелил в дверь.

Забежал в уборную. Запер дверь. Локтем высадил окно. Выглянул. Внизу под стеной сугроб намело в человеческий рост.

С грохотом рухнула входная дверь.

Копытин перекрестился и выпрыгнул в окно.

Манцев наклонился над убитым Климовым:

- Эх ты, штабс-капитан. Сам хотел. Честь свою офицерскую берег... Мартынов, задержанного сюда, пусть опознает убитого.

Подошел Козлов:

- Ушел второй, товарищ Манцев.

- А оцепление?

- Обмишурились чуток, у него окно из гальюна на другой двор выходит, выпрыгнул, сволочь.

- Товарищ Мартынов, - из дверей гостиной вышел Данилов, - тут золота много.

Манцев вошел в гостиную. Часть монет рассыпалась на полу, остальные лежали на столе.

Василий Николаевич взял в руки золотой квадрат, поднес к свету: гордый профиль в шлеме отчеканен по золоту.

- Это монета Древней Эллады, - сказал Данилов, - огромная ценность. Их в музей надо, товарищ Манцев.

- Ты разбираешься в монетах?

- Мальчишкой собирал.

- Вот и прекрасно, делай опись.

- Так, товарищ Манцев, их же здесь...

- Пиши, Данилов, достояние республики требует тщательного учета.

Он замолчал. Потом сказал вдруг:

- А что же я его сестре скажу?

- Что, товарищ Манцев? - повернулся Данилов.

- Ничего. Ты работай.

Климова похоронили на Ваганьковском, рядом с могилой матери. Над кладбищем кричали вороны и падал снег.

Мартынов вдруг увидел, что снег не тает на лице покойного, и это странное открытие вдруг объяснило ему смысл слова "жил". Климова больше не было.

Падал снег, плакала Елена, кричали вороны.

Потом взвод милиционеров поднял винтовки, и птицы разлетелись, спугнутые залпом.

Вырос над могилой холмик, и Мартынов думал о странностях судьбы. Пройти всю войну, не жалея себя, одному вступить в схватку с бандитами и погибнуть от руки человека, которому он так верил.

Уходя, Мартынов оглянулся: свежий холм земли казался неестественно черным на фоне девственно белых сугробов.

Москва. Февраль 1919 года

Копытин шел по занесенному снегом Рождественскому бульвару.

День выдался морозный и солнечный. Снег яростно скрипел под ногами. Копытин шел по узкой вытоптанной тропинке, помахивая щегольской тросточкой.

- Поручик Копытин?

Копытин повернулся.

Перед ним стоял человек в черном пальто с бархатным воротничком, серая барашковая шапка чуть сдвинута на бровь, усы закручены.

Все-таки как ни переодевайся, а офицера за версту видно.

- Поручик Копытин? - повторил неизвестный.

- С кем имею честь?

Незнакомец снял перчатку. На ладони лежала половина медали "В память войны 1812 года".

Копытин расстегнул шубу, из жилетного кармана вынул вторую половину, протянул связному.

Тот совместил половинки:

- Все точно. Господин поручик...

- С кем имею честь?

- Ротмистр Алмазов-Рюмин.

- Слушаю вас, господин ротмистр.

- Господин поручик, командование недовольно вашей работой.

- То есть? - Копытин усмехнулся, дернул щекой.

- Где активные действия, где организованное уголовное подполье? Кроме того, нам известно, что вы совершили несколько крупных экспроприаций, но где средства?

Копытин молчал.

- Помните, что у нас в организации состоят чины полиции. Люди, прекрасно знакомые с уголовным миром. Мы знаем все, что вы, ну... как бы сказать...

- Граблю? - зло выдавил Копытин.

- Изымаете, до последней копейки. Вы, поручик, просто недооцениваете нашу службу. Через неделю ждем денег. Адрес вам известен.

Алмазов-Рюмин резко повернулся и зашагал в сторону Петровки.

Манцев стоял, прислонясь к теплому кафелю голландки, и слушал Мартынова, меряющего шагами кабинет.

- Мы все обдумали. Пойдут они к Васильеву. Мы их возьмем. А дальше? Собан-то опять уйдет, и Копытин тоже.

- Ну и что ты предлагаешь, Федор?

Мартынов подошел к Манцеву, наклонился.

- Есть план, - азартно сказал он.

- Излагайте.

- Мы решили так...

Собан и Копытин играли в карты.

- Карта тебе прет, Витя, как из параши.

Копытин подтянул к себе выигрыш:

- Ничего, Коля, карта не лошадь, к утру повезет, - Копытин начал быстро сдавать карты.

Собан взял, поглядел, бросил:

- Я тебе что хочу сказать, Витя. Интересовались тобой.

- Кто? - дернул щекой Копытин.

- Солидный мужик. Раньше в сыскной служил.

- Что ему надо?

- Не сказал.

- Хочешь, я тебе скажу? - Копытин перегнулся через стол. - Хочешь?

- Не психуй, гнида, - Собан оттолкнул Копытина.

- Так вот, они хотят, чтобы мы с тобой часть взятого офицерскому заговору отдавали.

- Точно?

- Я же, знаешь, зря языком не бренчу.

- Значит, - усмехнулся Собан, - опять експлатация. Мы бери, а им отдавай. Не выйдет.

- Нет, ты не знаешь этих людей. А я их знаю.

- Витя, ты кто будешь? А то о тебе разное говорят.

- Я офицером был. А теперь свободный человек. Мне не нужны ни белые, ни красные. Жить хорошо хочу. Поэтому слушай меня, Николай.

Копытин достал портсигар, щелкнул крышкой, протянул Собану.

Они закурили.