МЧК сообщает

Хруцкий Эдуард МЧК сообщает

Эдуард Анатольевич ХРУЦКИЙ

ОББ-1

Роман-хроника

МЧК СООБЩАЕТ...

Москва. 1918-й год

Повесть первая

ОГЛАВЛЕНИЕ:

Екатеринодар. 10 сентября 1918 года

Москва. Октябрь 1918 года

Москва. 3 ноября 1918 года

Москва. Начало ноября 1918 года

Москва. Ноябрь 1918 года

Москва. Декабрь 1918 года

Москва. Январь 1919 года

Москва. Февраль 1919 года

Москва. Март 1919 года

================================================================

А н н о т а ц и я р е д а к ц и и: В первую книгу вошли

повести: "МЧК сообщает...", "Комендантский час", "Тревожный

август", "Приступить к ликвидации".

Напоминаем нашим читателям, что выход второй книги

романа-хроники ожидается осенью этого года.

================================================================

Екатеринодар. 10 сентября 1918 года

За окном играла музыка. Торжествующе, звонко вели трубы марш "Под двуглавым орлом". Пел над осенними улицами Екатеринодара альт. Это был голос победы, славы, надменности.

И кабинет, вернее номер гостиницы "Кубань", был залит солнцем. По-южному ярким и еще теплым.

- А дома-то, наверное, дожди, грязь, мокрые лошади, пар из дверей чайных на улицу вылетает... - полковник Прилуков, начальник контрразведки Добровольческой армии, отошел от окна. - Так как же, Сергей Николаевич, домой тянет? Вы ведь тоже москвич?

Подполковник Незнанский - элегантный, с точным пробором, с усиками, подстриженными по-английски, молчал, постукивая по столешнице в такт маршу.

- Так как же, Сергей Николаевич? - повторил Прилуков.

- Конечно, домой хочется, - Незнанский встал, придерживая шашку, подошел к окну.

Прилуков оглядел его. Высокого, молодого, подтянутого, со значком Академии генерального штаба на левом кармане кителя, под отливающим эмалью офицерским "Георгием" и рубиново-золотым "Владимиром" с мечами под воротником кителя.

- Вы нашли человека, Сергей Николаевич?

- Да. Есть офицер. Достаточно отважный. Я бы даже сказал - дерзкий, но у него несколько смещены понятия о чести и нравственности.

- А где он служит?

- У капитана Симбирцева.

- Он согласен?

- Да, Андрей Георгиевич.

- Я вижу, Сергей Николаевич, вам не по душе эта операция?

- Если хотите, господин полковник, то да.

- Понимаю. Вы специалист по разведке, работали в тылу у австрийцев, но сейчас другая война. Учебники о ней будут изучать наши внуки в новой русской Академии генштаба. А пока... Где этот... бандит, который повезет его в Москву?.. Как его?..

- Лапшин? В тюрьме. Где же еще?

- Вам, Сергей Николаевич, придется поговорить с ним.

- Слушаюсь, - Незнанский поморщился. Но что делать, служба есть служба. - Я могу идти?

- Идите.

Незнанский четко повернулся и вышел, позванивая шпорами. Прилуков, прищурившись, глядел ему вслед. Ах уж эти чистоплюи, разведка, шпионство. Нет, дорогой подполковник. Академию вы окончили, а понять ничего не можете. Прилуков был опытным контрразведчиком. Почти всю войну проработал в комиссии генерала Батюшева. Чего он только не насмотрелся за три года! Он видел фрейлин двора, поставлявших сведения немцам, министров, берущих взятки у банкира Рубинштейна. Видел новую российскую мессию, безграмотного мужика, вершившего судьбы фронтов и людей. Именно тогда он понял истину иезуитов: "Цель оправдывает средства". А для борьбы с большевиками хороши все средства. Прилуков, как человек умный, со склонностью к анализу, не верил в надежность временных побед.

Уж больно климат тыла Доброармии напоминал ему времена Гришки Распутина.

Конечно, полковник прекрасно понимал, что активизация уголовного подполья - шаг, продиктованный отчаянием. Но это хоть на время позволит собраться с силами политическому подполью, которое, впрочем, как и царский двор, и штаб Доброармии, раздирали интриги и склоки.

Полковник подошел к окну. По улице, четко печатая шаг, шла рота юнкеров. Поблескивали над погонами острые жала штыков.

Гремела музыка. И вдруг, осторожно, в нем начало зарождаться ощущение чуда. Ведь бывает же цепь случайностей, которую предвидеть невозможно. А вдруг она и сложится, цепь эта. И победа. Господи, как хорошо было думать об этом, слушая музыку маршей.

Ах ты, камера, камера, дом родной. Лапшин потрогал заплывший синяком глаз. Как же влип-то глупо. И наводка была точная, и в квартиру вошли, и дело сделали.

Грека и жену по горлышку, золотишко и деньги в сумку. Да не учли, что в другой половине дома офицер на постой стал. Всего за два часа до дела. А у него двое товарищей были в гостях.

Только Лапшин с напарником за порог, а они тут как тут. Чего-чего, а воевать научились господа офицеры, Степку кокнули, а его скрутили и сюда.

А контрразведка - не сыскное. Два офицерика, прапоры сопливые, за час из него все выбили и в камеру бросили. Мол, сиди, завтра шлепнем.

А жить-то как хочется. Дважды с каторги бегал. Налеты совершал в Москве да Петрограде. Кассу взял на Нижегородской ярмарке.

Дурак... Лох слюнявый... В Москву надо было рвать. К своим ребятам. А теперь все.

И жалко стало Лапшину себя. Господи, за что? Годков-то ему всего тридцать пять.