Матрица÷Перематрица

Глава 12. «Пежо-308» в количестве

В результате допроса речь Шмурфеуса утратила свою обычную ясность.

— Идем, Шмурфеус, — сказала Клинити. — Мы прошли через телефонную кабинку на противоположной стороне улицы. Надо туда вернуться.

— Аши-ваши хуши-вуши мугл, — отвечал Шмурфеус с выражением самого живого чувства на лице.

— Господи, — возмущенно выдохнула Клинити. — Что они с тобой сделали?

— Фрашанташл, — отвечал Шмурфеус.

Впрочем, и так ясно было, что с ним сделали. Рот Шмурфеуса расковыряли, рассверлили, разворотили, разровняли, распилили, распороли, распарили, размолотили, раздробили, размозжили, размочалили, раскурочили, расчикали, раздербанили и раздраконили. Десны у него были ярко-алые и вспухшие. Зрелище не для слабонервных.

Вдвоем они подняли его и вынесли из кабинета в коридор и дальше в приемную. Все те же пять-шесть пациентов по-прежнему сидели здесь и выглядели несколько более нервно-паралитическими, чем когда Немо их впервые увидел. «Доктор скоро вас примет», — сказал он. Потом они с Клинити снесли Шмурфеуса по лестнице на улицу.

Ни машин, ни прохожих не было. Врач-немец лежал лицом в асфальт и не шевелился, только тихо постанывал. Ни адепта, ни медсестры, которых Немо заканканил в окошко, разглядеть не удалось.

— Идем, — заторопила Клинити. — Скоро появятся адепты.

Они ступили на дорогу. Из-за угла вылетел черный «Пежо-308» и, сердито урча мотором, промчался мимо.

— Ух ты! — сказал Немо, отпрыгивая с дороги.

Тут же из-за угла появился второй «пежо».

За ним третий.

— Дежа-вю, — сказал Немо. — Не правда ли, машины кажутся похожими?

— Как две капли воды, — согласилась Клинити. — Это что-то значит.

Дорогу заполнил сплошной поток черных «Пежо-308». За двадцать секунд Немо насчитал двадцать машин. Они ехали быстро, на расстоянии не больше двух метров одна от другой, а из-за угла выворачивали все новые и новые. Клинити и Немо со Шмурфеусом на руках никак не могли проскочить через этот поток.

— Что-то значит, — повторила Клинити.

— Значит? — переспросил Немо. Плечо, зажатое у Шмурфеуса под мышкой, начало выражать недовольство по поводу того, что на него давит здоровенный обмякший мужик. — Нельзя ли как-нибудь поскорее?

Немо заметил, что боль в деснах почти прошла, и слова выговариваются много лучше. По-видимому, то же происходило и с Клинити.

— Дежа-вю означает репликацию программы, — объяснила она. — Примерно как если бы ты заснул на клавиатуре. Твоя голова прижимает «м» и печатает «мммммммм». — Она свободной рукой указала на поток идентичных машин.

— Снугл-нугл-нугл, — подтвердил Шмурфеус, выпустив вместе со словами несколько кубических сантиметров слюны.

— Видимо, кто-то из адептов вернулся в программный центр, — с досадой сказала Клинити, — и запустил эту петрушку.

Машины по-прежнему шли нескончаемой чередой. Немо нервно огляделся. Адептов он пока не заметил, но ясно было, что это дело нескольких минут.

— Нам нужна зебра, — сказал он. — Или такая тетенька в оранжевом с табличкой «Дети». Хотя, — добавил он, — сомневаюсь, что эти машины остановит тетенька. Или даже зебра. Тут больше подошел бы слон. — И, помолчав, продолжил: — Десны вроде проходят — ну, становятся лучше?

Клинити кивнула.

— Они не запрограммированы как постоянный придаток к твоей аватаре. Поэтому пройдут непременно.

— А?

— Мы не можем навсегда изменить наши макматричные воплощения, — скороговоркой произнесла Клинити, явно досадуя, что приходится объяснять такие элементарные вещи. — Машины установили параметры. Максимум, что мы можем, — внести краткосрочные изменения. Все они быстро сходят на нет.

Поток черных «пежо» по-прежнему несся мимо.

— Ты хочешь сказать, — уточнил Немо, — что любые изменения, которые мы вносим в программы перед входом в МакМатрицу, со временем исчезают. Любые?

— Да. Как наши десны — видишь, они уже лучше. То же самое и со всем остальным.

— И мое умение танцевать исчезнет?

— Нет, — раздраженно отвечала Клинити. — Оно загружено непосредственно в твой мозг — реальный мозг. Не помнишь, что ли? Оно останется с тобой навсегда. А вот внешние изменения, которые мы вносим в наши макматричные образы, — другое дело. Они держатся всего около получаса, пока МакМатрица их не исправит. Иуда, — с горечью добавила она, — никак не мог с этим смириться. Он запрограммировал себе аватару с роскошной шевелюрой, но через полчаса в МакМатрице волосы выпадали. Рассыпались, как сноп. Весь пол был в волосах. Иуда просто в бутылку лез.

Немо задумался.

— А, например, твоя одежда?

— Эта? — Клинити посмотрела на себя, потом интенсивно задвигала ртом, проверяя ожившие десны, как после наркоза. Затем фыркнула, как скаковая лошадь. — Думаешь, я нарочно выбрала эту гнусную синтетику? Нет, такую мерзость придумали ВМРы на свой вкус. И дурацкие очки. Машины считают, что все должны ходить в черных очках, независимо от погоды. Я всякий раз их выбрасываю, и при каждой новой загрузке в МакМатрицу они снова на мне. — Она скривилась. — Однажды я запрограммировала себе приличную одежду, но она через полчаса с меня спала. Как Иудины волосы.