Мастеровой. Магия и пули

— Ищите! — согласился Федор. Достав из кармана пальто пачку франков, отсчитал запрошенную сумму. — Картины упакуйте и отнесите в такси, оно ждет на улице. Мы остановились в «Ритце». Как будут новости, придите к нам в отель. Там спросите мадмуазель Оболенскую, — указал он на Варвару. — И впредь имейте дело с ней, я буду очень занят, хотя картины посмотрю. Адью, месье Дюваль.

— Зачем нам эти странные картины? — спросила спутника Варвара на обратном пути. — К тому же очень дорогие. Три тысячи рублей за два холста! В России купили бы дешевле.

— Так я же князь! — ответил Федор, улыбнувшись. — Мне кто-то говорил, что должен жить набобом. Как самодур, короче говоря. Стараюсь соответствовать. Вот привезем, развесим в доме эти вот полотна. Таких не будет у других, вы слышали слова француза. Другие пусть любуются Давидом, фламандцами и прочей хренью, у нас же будут импрессионисты. Не беспокойтесь о деньгах. Юсупов положил на мой счет в банке сто тысяч рублей. Десятину отправил в тот приют, где сам когда-то пребывал, остаток обменял на франки. Наличные и векселя. Я дам сегодня вам один. Вы выберете банк и откроете там счет, с него оплатите картины. Не хватит — я добавлю. Понимаю, что удивлены. Поверьте, это прекрасное вложение капитала. Пройдет лет двадцать, и эти вот картины будут стоить в десять раз дороже.

— А через век — и вовсе состояние! — добавил Друг. — Сегодня ты купил полотна миллионов так на сто пятьдесят. И не каких-то франков, а полновесных долларов. В моем мире — главная валюта.

В отеле Федор попросил отнести картины в свой номер. Там снял с них упаковочную бумагу и расставил на диване. Сам сел напротив и долго любовался.

— Нравятся? — спросил Друг.

— Да, — ответил Федор. — Не смыслю в живописи, но это замечательно. Спасибо за подсказку.

— Я тоже не большой знаток, — ответил Друг. — Но видел их в музеях за границей. Запомнил имена художников. Сейчас они не слишком знамениты, хотя известны знатокам. Картины их растут в цене, но все ж пока не слишком дорогие.

— Не стану продавать! — отрезал Федор. — Сам буду любоваться.

— Согласен, — отозвался Друг. — Мне нравятся полотна импрессионистов. Смотреть на оригиналы каждый день… Нет, все же князем быть не так уж плохо.

***

Федор дождался, когда Семенов уложит на стол последнюю деталь пулемета и обратился к стоявшим напротив французским офицерам. Среди них виднелся даже генерал.

— Как видели, месье, пулемет легко разобрать для того, чтобы провести обслуживание в полевых условиях. Например, очистить от попавшей в ствольную коробку грязи. Хотя пулемет к ней малочувствителен, так же, как и к пыли. Для того подвижные детали сделаны с большими допусками. Это не мешает пулемету стрелять и не сказывается на его кучности. Ствол, как прочие детали, заменить легко.

Федор взял лежавший на столе ключ, вставил в специальную проточку возле мушки и, нажав кнопку сбоку на боку ствольной коробки, повернул ствол на четверть оборота, затем извлек его.

— Вуаля! — заметил, улыбнувшись. — Пулемет прост и дешев в производстве. Состоит из 64-х деталей, из которых 10 — винты, и еще четыре — пружины. Они, к слову, все витые, потому просты в изготовлении.

— Какой темп стрельбы? — спросил стоявший ближе всех к столу высокий полковник. Он с особым интересом наблюдал за разборкой пулемета.

— До шестисот выстрелов в минуту.

— Это слишком много, — заметил генерал. — Велик расход патронов.

— Разрешите вас спросить, мон женераль? — не замедлил Федор. — По какой цене французская армия покупает патроны? Если это не секрет.

— Полтора франка за десяток, — ответил генерал.

— Предположим, пулеметчик, чтобы поразить врага, истратит сотню. Итого пятнадцать франков. Какова у бошей армия? Пусть даже десять миллионов. Чтобы перебить их всех, потратим сто пятьдесят миллионов франков. Я б сказал, что это дешево, месье.

Французы засмеялись.

— Вы шутник, месье Юсупов, — заметил генерал. — А теперь давайте постреляем. Нам не терпится увидеть в действии столь расхваленное здесь оружие.

Федор сделал знак Семенову и вслед за офицерами покинул павильон на полигоне. Компания направилась к огневым точкам из мешков с песком, сооруженных у начала стрельбища. Здесь под охраной солдат стояли, упираясь сошками в мешки, два пулемета. Подбежал Семенов и принес третий. Установив его в свободной точке, повернулся к Кошкину.

— Готово, господин капитан!

— Разрешите начинать? — спросил Федор у генерала.

— Приступайте! — кивнул тот.

— Прохоров и Семенов — на позицию! — приказал Федор.

Унтера, которые в этот раз были в форме при погонах, как и сам Кошкин, подбежали к огневым точкам. Ловкими движениями примостили поверх ствольных коробок снаряженные диски. Оттянули назад рукоятки заряжания.

— Унтер-офицер Семенов к стрельбе готов!

— Унтер-офицер Прохоров к стрельбе готов.

— По ростовым мишеням, прицел пятьсот шагов[3] — огонь!

Затрещали очереди. Прохоров и Семенов били короткими, переводя огонь с мишени на мишень. Стоявшим за спинами унтеров зрителям было видно, как они падают одна за другой. Скоро не осталось вовсе.