Мастер осенних листьев

Свитка разошлась еще на пуговицу. Деодор подобрал ногу и повернул голову к окну, словно прицениваясь, можно ли выскочить через него вон.

— Странные, честно говоря, разговоры. Я — человек.

— А люди состоят из листьев, — сказала Эльга.

— Ну, это не так, — сказал Деодор. — Люди — это плоть. А про листья ваш мастер, наверное, пошутила.

— Про что я пошутила? — спросила, появившись, Унисса.

Закопченный медный чайник опустился на деревянную подставку. Из широкого носика валил пар, тщетно пытаясь собраться в дождевое облако.

— Про листья, — сказала Эльга.

— Нет, с листьями не шутят, — серьезно сказала мастер.

— Ваша ученица, — с извинительной улыбкой произнес Деодор, — настаивает, что я состою из липы и репейника.

— Ну, она видит не все, — сказала Унисса.

Она вышла и вернулась с кружками и нарезанным мясом на тарелке.

— Вы состоите из липы, репейника, малины и папоротника. Угощайтесь.

Деодор моргнул.

— Вы уверены?

Он посмотрел на свои руки.

— Госпожа мастер, я, конечно, не силен… Извините, но вот другие люди, они тоже, в смысле, репейник и малина?

— Нет, — сказала Унисса.

— Ф-фу! — с облегчением выдохнул Деодор. — Я уж подумал… — он снова посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вверх. — Не, ну, какие листья, какие?

— Все люди не могут состоять из репейника и малины, — между тем продолжила Унисса. — Я — ива и чистотел, моя ученица — ольха и пшеница, обе мы — с примесью чарника, потому что нам, мастерам, без него никуда. Другие состоят из другого, дуб, береза, вяз, властные люди — это сосна, как, например, кранцвейлер.

Деодор открыл было рот и медленно его закрыл.

— Сосна? — скрипнуло из него.

— Чему вы удивляетесь? — спросила Унисса. — Замечательная сосна с дубом, дуб говорит о крепости и целеустремленности, сосна — о цельности натуры, властолюбии, умении отстаивать свое мнение. Вы ешьте, ешьте.

Она подвинула гостю мясо.

— Это тоже листья? — показал пальцем на тонкий мясной завиток он.

— Разумеется.

Деодор посмотрел на Униссу, на Эльгу и расхохотался.

— Ох, вы — мастера! — пофыркивая, шутливо погрозил пальцем он. Отломил ломоть хлеба, положил сверху кусок мяса размером с Эльгину ладонь и с удовольствием откусил от получившегося гастрономического чуда. — Футники!

— Мы так видим, — сказала Унисса.

— Я так и поняф, — кивнул Деодор, жуя. — Чайку б еще, госфожа мастер!

Он подставил кружку.

— Как скажете.

Мастер ловко наклонила чайник.

— Премного, — качнул головой Деодор.

— Что ж, — сказала Унисса, — посмотрим теперь, что получилось у мой ученицы.

— Ничего, — едва слышно шепнула Эльга.

Мастер встала у нее за спиной.

Букет она изучала всего мгновение, потом сдернула его с марбетты, бросила в угол, отчего Деодор подскочил на месте.

— Сразу сжечь, — сказала Унисса.

— Да, — опустила голову Эльга.

— Ох, сердце мое! — упал обратно на скамейку Деодор. — Мне уже никакого букета не хочется.

— Ничего, вторая попытка.

Унисса поставила новую доску и остановила руку ученицы, нырнувшую в мешок за листьями.

— Посмотри на него, — заговорила она, заставляя Эльгу выглянуть из-за марбетты. — Посмотри, что ты видишь.

Малиновые губы Деодора подпирали розово-сиреневые репейные щеки.

— Я…

— В чем его суть?

— Моя? — спросил Деодор.

Липовые листья на лбу с шелестом сложились в складки. Ягодный язык просунулся между зубов.

— Смотри, — сказала Унисса.

— Я не могу.

Пальцы мастера сомкнулись на шее Эльги.

— Смотри!

— Я не вижу! — прохрипела Эльга.

— Вы знаете… — подал голос Деодор.

— Пейте чай, — холодно произнесла Унисса.

— Я бы хотела, но я не вижу, — сказала Эльга.

— Не глазами смотри, сердцем, — сказала Унисса и добавила уже тише, отнимая пальцы: — Смотри, как будто на себя смотришь. Как на меня смотрела и сквозь меня. Подумай, почему у тебя получилось тогда.

Деодор поднял кружку из березовых листьев и выдул одуванчиково-мятный пар.

— Я молчу, я пью, — сказал он.

— Соберись, — сказала Унисса Эльге.

— Я… — Эльга заглянула в люпиновые глаза мастера. — Я попробую.

— Разумеется, ты попробуешь, — сказала Унисса. — А если букет не получится, господин Кеммих получит тебя в услужение на две недели.

— Что?

Эльга с Деодором выкрикнули это одновременно.

Деодор вдобавок распрыскал чай, а Эльга ногой едва не сшибла марбетту. Унисса не дала марбетте упасть.

— Мне думается, это вполне мудрое решение, — сказала она. — Господин Кеммих, возьмете мою ученицу в служанки?

Ах, эти репейные щеки! Как они загорелись! Как вспыхнули глаза!

— Вы серьезно, госпожа мастер? — спросил Деодор.

— Исключительно серьезно, — подтвердила Унисса.

— А я…

Эльга увидела, как внутри гостя вспыхнул и разгорелся лиловый пожар. Ах, эта страсть! Ах, это желание! Барбарис? Южная слива?

Деодор в боевой готовности.

— А я смогу делать с ней, что захочу?

Унисса оглянулась на Эльгу.

— Да, она будет полностью в вашем распоряжении.

— Мастер Мару…

Голос Униссы сделался холодным.

— Не хочешь в служанки? Делай букет.

Эльга почувствовала, будто лист встал в горле.

— Но если…

— Делай!

Эльга не удержалась и всхлипнула. Обещание мастера показалось ей ужасно не справедливым. Что такое один удачный букет, когда ты не знаешь даже, как он у тебя получился? Ничто, ерунда. Случайность.