Мастер осенних листьев

Мастер смерти хлопнул в ладоши. На хлопок из дальних дверей выбежали слуги и, помелькав за колоннами, выстроились перед Скаринаром.

— Господин кранцвейлер…

Сведенные улыбками, как судорогой, лица так и просились на какой-нибудь букет. Эльга назвала бы его «Страх».

— Боятся, — подмигнул ей Скаринар.

Он прошелся перед строем из четырех парней и трех девушек. Одной вправил выбившийся завиток за ухо, другому разгладил складки на серой свитке. Облагодетельствованный касаниями парень при этом замер, втянув живот, и таращил глаза, похожий на испуганного коня. Грива черных волос только усиливала это сходство.

Скаринар поморщился.

Игривое настроение его переменилось, Эльга заметила, как пальцы на левой руке нервно царапнули друг друга.

— Мастеру — ванну, — сказал он холодным тоном. — Лестницы от панно убрать. Воду — горячую. Госпожа мастер…

Скаринар подставил Эльге руку.

— Куда?

— Погуляем.

Он повел Эльгу прямо на людей.

Слуги брызнули в стороны, разбежались, были — и нет их. Кто в двери, кто с глаз долой, за спину, к панно. Парень, похожий на испуганного коня, промчался сначала к дверям, потом, надсадно дыша, протопал обратно.

— Убить его? — наклонился к Эльге Скаринар.

— Нет!

Прогулка оказалась короткой. Мастер смерти, покружив зачем-то между колоннами, направился к одному из окон. Эльге открылся ухоженный, начинающий желтеть сад с дубом, с липами, с узкими дорожками и с притулившейся к ограде деревянной смотровой башенкой, основание которой обрамляли красные, как огонь, кусты бересклета.

— В этой башенке я убил кранцвейлера, — сказал Скаринар, почесав подбородок.

Он покосился на Эльгу.

— Он там прятался, — добавил он с усмешкой. — Противный, худой, выживший из ума старикашка. А я взял — и освободил вас от него.

Эльга, закусив губу, отвернулась. Скаринар фыркнул.

— Хорошо!

Он окольцевал запястье девушки твердыми холодными пальцами. Вырваться из них было невозможно. Мастер смерти напористо зашагал к возвышению, заставляя Эльгу шлепать за собой босыми ступнями. Лестницы уже были убраны в ниши, кресла, столики, тюфяк, ковры сдвинуты к боковой стене, освободив площадку для зрителей.

— Свободны, — бросил Скаринар слугам.

— Славься, — выдохнул кто-то.

Усмешка вновь скользнула у мастера смерти по лицу.

— Смотри, — сказал он Эльге, широким жестом приглашая оценить панно. — Скажи, грандиозно? Твоей Униссе многое удалось.

Танцевали пылинки.

С расстояния в двадцать шагов в утреннем ярком свете панно открылось Эльге во всем своем, пусть и незавершенном великолепии. Несколько десятков букетов буравили ее со стены мрачными, подозрительными взглядами, еще несколько десятков были намечены пустыми овальными и круглыми лиственными рамками. Пять, нет, шесть портретов почернели, растрескались, и лица людей, на них изображенных, рассмотреть уже не представлялось возможным. Мертвы? Убиты? Лишились должности?

В общей сложности букетов было под сотню, и от каждого к центру панно тянулась алая нить, тянулась туда, где в обводе из дубовых листьев и ветвей шиповника, связующим звеном, средоточием красовался сам…

— Кажется, я вышел превосходно, — сказал Скаринар.

Эльга нашла силы кивнуть.

Он действительно получился. Полынь, вех, чарник. Аляповатый, невозможный букет. Надменное, самодовольное безумие. Плечи и голова. Светлый глаз, темный глаз. Ухмылка из розовых лепестков. Трепет и смех. Мастер Мару постаралась на славу.

Но дальше, если смотреть в точку, где должны сходиться нити, на кончик тернового носа и чуть ниже, спускаясь к верхней губе, раскрывался второй, невидимый слой. Узкое лицо Скаринара, раздвигаясь, превращалось в алчную воронку, в жуткую дыру, глотающую алые нитяные концы, в гулкую, хохочущую пустоту.

В бездну.

Скаринар настоящий. Скаринар-убийца. Скаринар-смерть. Ненасытное ничто.

— Ну?

Эльга вздрогнула.

— Да. Это мастер Мару.

— Нет, это я, — сказал Скаринар. Он подошел к панно и, расставив руки, встал под своим букетом. — Здесь, на панно, словно часть меня.

Он хохотнул.

— Это забавно. Никогда раньше не слышал ни о чем подобном. Но, представь, я чувствую, о чем они думают. Стою здесь и чувствую. Кто, что. Страх их чувствую, усердие, рвение. Некоторые даже боготворят меня. Но, что главное, через портрет я теперь могу и убить. Кое-кто уже получил свое.

— Я вижу, — сказала Эльга.

— А раз видишь, — шагнул к ней Скаринар, — то твоя задача — закончить начатое. Унисса сказала мне, что ты справишься, если постараешься. Она, видишь ли, была под большим впечатлением от твоих успехов. Мне же нужно рабочее панно. Я хочу контролировать весь Край. Или даже больше. Ты поняла?

Он поймал ее пальцами за подбородок.

— Да. Я…

— Что?

Глаза мастера смерти кололи, как иголки. Возможно, что-то в Эльге умирало прямо в этот момент. Он же безумен, он может…

— Я не знаю, получится ли у меня набить нужные вам букеты, — выдавила она. — Мне просто может не хватить мастерства.

Скаринар рассмеялся, отпустил, вытер пальцы об опушку муландира.