Мастер осенних листьев

— Д… да. Если такова будет ваша воля, мой господин. Вы лучше меня знаете, что они заслужили.

— Правильно.

Скаринар с усмешкой отошел от Рыцека к тангарийцу.

— А это Тоггендоль, новый титор Аминского вейлара, — он стукнул кулаком по темному нагруднику. Тоггендоль звучно хохотнул. — Его портрет ты мне сделаешь первым. Он уже хотел мчаться в Амин, но я решил задержать его здесь на день. Как же мне без портрета? Нет, теперь все должны быть на панно. Часа тебе хватит?

Тангариец был прост как сосна. Диковатый узор из хвои и буковых листьев говорил о нем, как о человеке недалеком, грубом, даже жестоком.

— Но…

— Что?

— Там же господин Астараго титором, — сказала Эльга.

— Он внезапно умер, — сказал Скаринар, деловито выбирая один из стульев на возвышении. — Он прискакал сюда с кучей недоносков и признался мне в любви и полном подчинении. Представь? Унисса по моей просьбе поместила его портрет на панно. Я, честно, не думал ничего такого, даже не предполагал. Видишь, дальний черный справа? — он ткнул пальцем в окривевший, осыпавшийся по краям букет. — Это он. Вероломный идиот! Его на обратном пути угораздило строить планы моего убийства.

Мастер смерти вытащил приглянувшийся стул, поставил его перед тангарийцем и кивком приказал тому сесть.

— А я как раз испытывал панно, — он облокотился о плечо умостившегося, широко расставившего ноги Тоггендоля. — Интересно же было. Врет твоя Унисса, не врет, работает ваше мастерство или впустую шуршит.

Рыцек, не сдержавшись, фыркнул.

— Сейчас это, конечно, смешно, — сказал Скаринар, покосившись на него, — но тогда я почувствовал, сколько в приятном на вид человеке может скрываться самого мерзкого дерьма. Конечно, этого твоего Ас… титора я тут же убил. Кажется, вместе со всеми его недоносками. Но, может, кто и уцелел. Поэтому…

Он шагнул к панно.

— Сейчас ты вместо выбывшего идиота поместишь на панно моего Тоггендоля. Он будет там славно смотреться. Пообещаешь мне стараться?

Мастер смерти вперился в Эльгу взглядом.

— Я попробую, — сказала она.

— А я попробую никого не убивать, — сказал Скаринар.

Несколько мгновений его лицо хранило торжественную серьезность, затем сморщилось, и он захохотал, рухнув на кстати подвернувшийся тюфяк. Рыцек поддержал его веселым смехом. Загромыхал, затрясся в нагруднике тангариец. Эхо заскакало по капителям. Скаринар сучил ногами и бил по тюфяку ладонью.

— Поп… робую! — всхлипывал он. — Я п-п… попробую! Ах-ха-ха!

Потом затих.

— Замечательная шутка, повелитель, — сказал, выдохнув, Рыцек.

Скаринар в ответ взбрыкнул.

— Хочу ее, — протянул руку к Эльге Тоггендоль.

— Эй-эй, — подступил к нему Рыцек, — это моя девушка!

Тангариец скривил красные губы и взбил пальцами бороду.

— Нет. Моя.

— Я уже был с ней!

— Ты — кэшит!

— Сам ты кэшит! — взвился Рыцек, хватаясь за пустые ножны. — Аулоэх кэшит!

Видимо, это было тангарийское ругательство.

Скаринар, приподнявшись на локте, с усмешкой наблюдал за ссорой, а когда Тоггендоль и Рыцек, сопя, принялись толкаться лбами, лениво сообщил:

— Вообще-то это моя девушка, милые мои. Найдите себе такую же и оспаривайте ее друг у друга сколько угодно. Все, Туги, сел, — скомандовал он вдруг жестким, не терпящим возражений голосом.

— Да, мой господин.

Тангариец, оттолкнув Рыцека, опустился обратно на стул. Скаринар кивнул.

— Рыцек, иди прогуляйся в сад.

— В сад? — переспросил Рыцек.

— Да, — показал глазами на окно мастер смерти. — Ради меня.

— Ваше слово — приказ, повелитель.

Не глядя на Эльгу, Рыцек подошел к окну, забрался на подоконник, перекинул ноги наружу и через мгновение скрылся весь.

Скаринар рассмеялся.

— Исполнительный парень, — подмигнул он Эльге. — У вас действительно что-то было?

— Нет, — сказала Эльга.

Ей стало холодно в одном малахае.

— Ладно, — помолчав, сказал Скаринар, — вот тебе Тоггендоль, вон мешки с листьями, приступай.

Я чуть-чуть понаблюдаю.

— Я не знаю…

— Что?

— Мне нужно собраться.

Эльга сжала и разжала пальцы.

Убийцы! — звучало в голове. Они все убийцы. Убийцы собрались и забавляются передо мной. Все такие бравые, такие веселые, рыбками — в окно, колесом — вокруг колонн. Эльге казалось, внутри нее грозно шумит ветер, тревожно и тонко поют листья, жуткий узор плывет по телу, по коже, подступая к печати на запястье, к пальцам.

Так хочется…

— Я все слышу, — чуть ли не в ухо дохнул Скаринар. — Собралась?

Эльга кивнула.

— Мне дадут помощника?

Усмешка.

— Нет.

— Хорошо.

Занося отобранный мешок на возвышение и выкатывая небольшую лесенку к черному букету, Эльга думала, что ей будет сложно найти контакт с листьями. Она была не мастер, она была ужас ходячий, испуганная девушка с плывущим узором и сложенными в сердце болью, оторопью, ожиданием своей и чужой смерти.

Но, возможно, листья тоже были изменившимися. Они выпрыгнули из мешка, едва Эльга протянула ладонь. Как рыбки выпрыгивают из воды, так и они. Ап! — кромка порезала кожу. Зараза какая!

Тангариец восхищенно выдохнул за спиной.

— Ва!

Так и хотелось повернуться к нему и одним движением смять весь узор его жестокой души.