master of loop

Ухватившись за первый камень, он почувствовал, как мороз на мгновение остудил его пальцы, прежде чем его собственная кровь начала кипеть, растапливая лед под его рукой. Все это заняло 2-3 секунды, что, хотя и не так уж много, на самом деле было очень, очень, очень, очень долго. Двух-трех секунд было достаточно, чтобы он потерял хватку и упал. Нахмурившись, он мог только молиться; в конце концов, хотя он и мог регулировать тепло своего тела до определенной степени, большая часть этого была автоматизирована его инстинктами. Подъем будет долгим и томительным, и одна ошибка, скорее всего, приведет к смерти — даже для него. Но это был подъем, который он должен был совершить. Там, за гранью, были ответы, которые он отчаянно искал, и угроза смерти была далеко не достаточной, чтобы удержать его.

Глава 146. Гимны тени

Сайлас вряд ли хотел, чтобы вьюга едва не похоронила его заживо, но вьюга, едва не похоронившая его заживо, была тем, что он получил. В середине ночи на вершине крошечного выступа, который он использовал для отдыха, его разбудили звуки шипящего ветра, который проносился по горным тропам, унося с собой снежные заносы. Порывы ветра достигали сотни метров секунду, и вскоре начался снегопад. К этому добавился горный снег, и он быстро превратился в бурю.

Ему пришлось с помощью магии вырыть яму в склоне скалы, чтобы зацепиться за нее, потому что иначе он слетел бы сам, увлекаемый ветром. Его пальцы вскоре начали кровоточить и сливаться с тающим льдом, а капли воды приобрели розоватый оттенок, пока он держался за свою жизнь. Он чувствовал это, каждый удар — ветры были подобны ножам, режущим его кожу, и хотя она была прочной, превосходящей даже доспехи, она все еще не была идеальной защитой.

Кровь вскоре начала сочиться из многочисленных порезов, и ему пришлось стиснуть зубы от морозного, жгучего ощущения, расползающегося по всему телу, словно армия плотоядных муравьев вторглась в него. Несколько часов прошли в мучениях, но он держался — до тех пор, пока ветер не утих и метель не превратилась в “просто” снегопад. Вытащив руку из ямы, он понял, что два пальца сломаны, а один, похоже, почти омертвел от мороза. Вздохнув, он направил в него кровь, и тот начал медленно заживать. Таков был путь магии — неестественный.

Не раз он чувствовал себя “не в своей тарелке”, исцеляясь таким образом, но теперь это стало его второй натурой. Его тело действовало по инстинкту даже раньше, чем он думал об этом — в лучшем случае, он мог либо замедлить, либо ускорить процесс, но никогда не предотвратить его.

Сидя прямо, он выглянул за край и увидел, что вид очистился — туман начал подниматься вверх, снег стал редеть, и внизу раскинулся полог леса. Он был по-прежнему без зелени, покрытый белым снегом, но был как крыша для мира внизу. Словно по волшебству, с далекого востока начали проступать краски, и солнце стало подниматься из-за горизонта. Оно было мягким и одновременно твердым, прохладным и одновременно теплым.

Он забыл о таких моментах, как эти. Один, в тишине, благословленный студеным спокойствием. Его дыхание незаметно успокоилось, а взгляд приковался к далекому краю мира. В этом зрелище было что-то стальное — искрящийся свет, который холодил, гудящая тишина слабого ветра, небытие окружающего мира. Он был один на вершине горы, окруженный неживой природой, вдали от любых признаков жизни, казалось. И все же это был не ад.

Просидев почти час, наблюдая, как солнце медленно поднимается в небо, он словно очистил часть себя. Внезапно он смог мыслить более ясно, и его разум не был так затуманен. Тем не менее, это красивое зрелище вряд ли было лекарством от его многочисленных демонов. Хотя он и заглушил их на мгновение, они вернутся — он знал. Ему достаточно было взглянуть вверх, за расщелину между горами, на статный шпиль вдали, где жили эти демоны… и внезапно его гнев снова разгорелся.

В глубине души он понимал, медленно вставая, потягиваясь и готовясь возобновить подъем: он никогда не избавится от них. Эти демоны, вместе с воспоминаниями, всегда будут его частью. Но он мог контролировать их — держать их в узде, как вечный огонь, пылающий под ним.

Цепляясь за безлестничные склоны скал и крошечные скальные выступы, он продолжал карабкаться на покрытого инеем гиганта. Это был изнурительный, даже болезненный процесс, в результате которого он нередко делал вынужденные перерывы, когда ему приходилось висеть на одной руке, чтобы вылечить другую, прежде чем поменять их местами, так как его руки часто были в рваных ранах и обморожены.

Однако постепенно земля внизу отдалялась — сотня футов, затем две, три, пять, и вскоре она превратилась в целую милю. По его подсчетам, он находился примерно на полпути вверх по той стороне, на которой находилась расщелина, где, казалось, был ровный уровень земли.