master of loop

“И все же, иметь чертов ад так близко к дому… не очень хорошо”, — вздохнул он, откидываясь на спинку дивана. “Нам придется бежать на юг, как только пройдет зима”, — заключил он. “Всем нам. Я могу послать Деррека вперед, чтобы он все разузнал… но я должен остаться с ними. Либо предупредить короля, либо найти способ узурпировать его. Точно. Узурпировать мага четвертого уровня. Того, кто может нарезать меня на кусочки, как чеддер. Хааа…”

В отличие от прежних лет, он не позволял себе быть подавленным. Хотя над его головой витало множество вещей, идей и знаний, он держал их в узде, не позволяя ни одной из них полностью завладеть им. Однако вскоре ему придется отбросить некоторые из них — для начала убедиться, что человек в капюшоне действительно мертв. Хотя ему и были дороги знания, которыми владел этот человек, но, пожалуй, еще больше его волновала сгоревшая книга.

“После, я могу пойти туда еще раз. Я могу использовать их, чтобы попрактиковаться в фехтовании”, — пробормотал он. “И по пути попытаться выжать из женщины какую-нибудь информацию. Одну за другой. Просто… одну за другой”.

Глава 89. Стоячие сны

Сайлас сделал резкую паузу, его ноги опустились на пол. Еще вчера комната была пуста, но теперь в ней сидел принц, укрыв ноги одеялом, устремив взгляд в окно и откусывая виноградину. Вздохнув, Сайлас стиснул зубы и подавил нахлынувшие эмоции, после чего подошел, налил себе вина и сел напротив Валена.

Некоторое время оба не разговаривали, казалось, погрузившись в собственные мысли. Прошло почти две недели, и Сайлас впервые увидел юношу за пределами крыла раненых. Хотя молодой принц все еще выглядел изможденным, он сохранил свою привлекательность и даже придал ей — как ни странно это звучит — оттенок меланхолии.

“… Я слышал, что ты сжег все запасы вина в замке”, — нарушил молчание Вален, оторвавшись от окна и посмотрев в сторону Сайласа.

“Что я могу сказать?” сказал Сайлас. “Вино… понимает меня”.

“Я знал многих мужчин, которых понимало вино и другие виды выпивки”, — говорит Вален. “И всех их объединяло одно из двух: они были горькими, недовольными, в конечном итоге мелочными людьми, которые везде видели несправедливость”.

“…”

“Или… они были сломлены”, — добавил принц. “Люди, побитые жизнью, ищущие любой способ спасения, который они могли бы найти. Кто из них двоих ты?”

“… просто алкоголик”, — улыбнулся Сайлас. “Думаю.”

“Все избегают этого”.

“А?”

“Смотрят на мои ноги”, — сказал Вален. “Похоже, они думают, что если будут продолжать смотреть мне в глаза… я каким-то образом забуду, что стал калекой”.

“…”

“Я ненавижу это”.

“… ты не злишься?” спросил Сайлас.

“Злюсь? Да”, — кивнул Вален, хотя в его голосе не было того запаха дыма, который делает такое заявление правдоподобным. “Я больше никогда не буду ходить. Конечно… я злюсь. Иногда, утром, когда я еще полусонный… мне кажется, что я снова чувствую их”.

“…”

“Просто если бы я протянул руку, просто протянул немного… Я бы снова ходил. Они там, как фантомы. Но потом я просыпаюсь. И они исчезают. Оставив после себя мерзкое, пустое ощущение. И я чувствую это… гнев, поглощающий меня. Первые несколько дней Мастеру приходилось кормить меня волчьими семенами каждый раз, когда я просыпался”.

“…”

“Почему я? Я бы задался вопросом”, — продолжал молодой принц, на его лице появилась горькая улыбка. “Почему я? Всю свою жизнь я старался быть хорошим. По крайней мере, порядочным. Я не крал. Я не убивал. И хотя моя совесть далеко не чиста, я никогда не думал… что я заслужил это”.

“А ты нет”, — добавил Сайлас.

“… когда я был мальчиком”, — сказал Вален. “Один из моих дядей, Эйдин, брал меня с собой на охоту. В отличие от моего отца и его окружения, дядя отказался от королевского благословения очень, очень, очень давно. Он проводил свои дни, выпивая, предаваясь женщинам и охотясь на дичь. В те времена я любил проводить с ним время. Во дворце мне только и говорили: “не бегай”, “веди себя прилично”, “ты выглядишь грязным”. Но когда я был с ним на улице… Я был свободен. Он брал меня в леса и поля и позволял бегать до тех пор, пока мои легкие не разрушались. И хотя я всегда дорожил этими воспоминаниями, я также всегда думал, что однажды я снова обрету свободу — свободу бегать, охотиться и пить, как это делал мой дядя”.

“… что с ним случилось?” спросил Сайлас.

“Полагаю, он упился до беспамятства”, — ответил Вален. “Заболел в один день и умер на следующий. Похоже, это его не беспокоило. Никогда в жизни я не видел, чтобы человек так широко улыбался перед лицом смерти”.

“Звучит как страстный человек”.

“Он был дураком”, — усмехнулся Вален. “Но если я чему-то и научился от него и многих других дураков в своей жизни… так это тому, что именно дураки больше всего наслаждаются жизнью. Но я не хотел быть дураком. Вот почему, когда ты появился в моей жизни… Я… Я был так счастлив. Мне было все равно, что ты пророк. Неважно, что ты человек Божий. Не так важно, как то, что ты поверил в меня. Вот и все, подумал я. Мое время гнаться за мечтой пришло”.

“…” Сайлас прикусил губу и опустил голову.