master of loop

Открыв глаза, он поднял руки и увидел, что вены на его предплечье вздулись, слабо мерцая в голубом свете. На мгновение он засветился, как фонарь в темноте, а затем все огни померкли, и он снова стал человеком.

“… что… что случилось?” удивленно спросил Сайлас, взглянув на Яна.

“Твоя магия будет питать сердце”, — сказал Ян. “И станет твоей силой. Ты умеешь слушать, не так ли, человек? Так ты слышишь меня. Так ты слышишь мир. Как таковой, услышь себя”.

После минутной паузы Сайлас закрыл глаза и сосредоточился на учениях Искателя Сердец — отключив все остальные звуки, он сосредоточился на биении своего сердца. На мгновение оно не показалось ему странным — возможно, слегка ускорилось по сравнению с обычным из-за пережитого, но не более того. Однако потом он услышал его — он был между ускоренными ударами, слабый, тихий и почти неслышный. Как вторичное сердцебиение, борющееся за жизнь.

Вам удалось зарядить Осколок Эверфроста!

Квест завершен!

Награда: Истинная сущность Осколка Эверфроста — “Морозное сердце Тролля”, явление Осколков мертвых. Все Тролли имеют шанс объединить свою угасающую энергию в единый объект; тогда их наследники, поглотив объект, унаследуют секреты, знания и даже таланты. Хотя люди не могут унаследовать Сердце, их все же можно осторожно поглотить — с помощью Бессмертного. Поглощенное Сердце дает защиту от элементов, происходящих от собственной стихии Сердца, и повышенную чувствительность к другим Сердцам.

Хранителем Сердца был Уту, Тролль Мороза, погибший 2883 года назад во время Войны Империй.

Новый квест: “Колыбель создателей”

Содержание: раскрыть правду Уту.

Награда: дополнительная информация о Сердце.

“… о, какого хрена…”

Глава 77. Зеркала

Была только тьма — даже луны не было видно на небе, скрытой под слоями темных и мрачных облаков. Шейра крепко сжимала шелковое плетение, ее полные кроваво-красные губы дрожали, а сапфирово-синие глаза немигающе смотрели в небытие. Яма Маэрела — проклятая пасть, портал в само инферно, куда грешники были брошены на муки. Дрожащими губами она взывала к богам, но боги были мертвы — мертвы уже слишком давно. Она оглянулась назад, бросив короткий взгляд на высокие стеклянные башни, нависшие над ее домом, на столбы, которые все считали мечами, защищающими Королевство. Ложь, знала она. Это были не мечи, а кинжалы, запятнанные кровью родственников.

Она не стала бы хромой матерью для их безумия; в ее крови текла воля Железа, непокорность Огня и храбрость Грома. И если Яма станет ее одиноким спасением, она прыгнет туда, как прыгают из гнезд детеныши бхурргов. Если у нее вырастут крылья, она полетит в далекие земли за пределами этой тьмы. А если она упадет… она умрет. Такова была ее судьба, судьба, вырезанная в письменах судьбы со дня ее рождения, шестнадцать лет назад.

Хотя храбрость бурлила в ее жилах, она все еще была щенком; стоя на краю, она дрожала, дрожала и дрожала. Тьма поглощала ее. Это было ужасно. Безмолвие. Тишина, не поддающаяся описанию. Никогда в жизни она не слышала меньше шума, чем в этот момент, даже когда меч защитника вонзился в сердце того, кого он должен был защищать. В этой тишине можно было расслышать булавку; но Шейра искренне верила, что даже булавка замолчит, если приземлится в этот момент.

Она хныкала, слезы застилали ей глаза; она была честной, молодой, красивой и полной жизни… и все же она должна была умереть. И не только ей предстояло совершить этот прыжок. Посмотрев вниз, она разобрала шелковое покрывало и увидела лицо новорожденного младенца, круглое, пухлое и свежее, с закрытыми глазами, спящего. Ее крошечная грудь тихо шевелилась, поднимаясь и опускаясь, поднимаясь и опускаясь. Шейра знала, что Аена должна была вырасти в самую красивую женщину во всех королевствах, ведь это было предсказано. И все же она лежала здесь, у нее на руках, и ей не исполнилось и недели.

“Лети”, — шепотом пропела Шейра, раскачивая своего малыша взад и вперед, нежно и с любовью. “Лети, маленькая Аена… лети…”, — набравшись смелости, она толкнулась вперед, ее ноги покинули мягкий комфорт земли и оказались в воздухе. Она падала, закрыв глаза, ветер бил ее по щекам. Она не кричала. Она не плакала. Она не стала молиться. Боги могут быть мертвы, но их залы стоят на своих местах. Они примут ее и ее ребенка. И впервые с тех пор, как она себя помнит… она будет отдыхать, а не страдать.

**

“Ты… стал удивительно хорош”, — с некоторой оговоркой похвалил Теннер, сам не понимая, как Сайлас смог так быстро овладеть мечом. Он был точен, находчив, неумолим, а иногда даже неудержим в обращении с клинком.

“Все еще не могу победить тебя”, — со вздохом пожаловался Сайлас.

“Если бы ты мог, чего бы стоили десятилетия моих тренировок?” Теннер насмехался.

“… Не могу себе этого представить”, — сказал Сайлас, когда двое мужчин опустили клинки и прошли к ближайшей скамье, присев на нее. Небольшой зал, который Сайласу удалось вырвать у Валена для спарринга, был освещен несколькими факелами, хотя и оставался тусклым и темным. “Жить в этом месте десятилетиями. Как тебе вообще это удалось?”