Мастер Лабиринта

Ксавье широко улыбнулся, увидев мой рисунок. Перед ним лежала трёхцветная симметричная мандала, в которой чередовались цвета жжёной сиены, индиго, и шартреза. Листки мандалы ровные и продолговатые, как будто он рисовал их под лекало. Он лучше. Он всегда будет лучше, ненавижу его.

Агата собрала остальные работы. Автоматически выполненную нотную запись Индии - оказалось, что синтезатор с механо-электронной начинкой (неприятный холодок по коже - не у меня одного, судя по тому как Индия потёрла запястья). Запись танца Фред, сделанную на старую плёночную камеру, рисунок Ксавье.

- Я ничего не придумал. - Равнодушно пожал плечами Константин, когда Агата подошла к нему. - Ну... так получилось.

- Я вернусь через несколько минут. Решение принимает Мастер. - Произнесла Агата, и оставила нас в классе.

- Ты чуть все не испортил. - Константин, не вставая с пола, передвинулся ко мне ближе. - Что это с тобой было? Я слышал, как ты вставал.

- Слышал?

- У меня хороший слух.

Фредерика и Индия тоже разговаривали, склонившись над клавишами: тёмная голова и светлая голова.

- Мне показалось, что Фред кричала. Это иллюзия. Так бывает, когда закрываешь уши. Почему ты ничего не сдал? Ничего не придумал?

Он же сочинял весь день, мог что-нибудь готовое Агате отдать.

- Да нет. Придумал. - Константин потёр затылок. Глянул на прозрачную стену класса. - Но... Это не для них. Понимаешь, иногда... необходимо скрывать. Чтобы не исчезла сила из слов. Понимаешь?

Немного. Мне не всегда хочется показывать свои картины - но я обычно переступаю это. Потому что сильнее, чем спрятаться, хочу быть замеченным.

Я кивнул.

Поэт вдруг облизал губы и подвинулся ко мне ещё ближе - ближе приличного. Прикрыв ладонью рот, Константин без всякого выражения, словно инструкцию, прошептал мне на ухо:

- Ты ищешь знак? - Вот знак:

Рыбак, одетый в сеть,

Вскрывает горло рыбо-человеку.

Вливает кровь его в развёрнутую реку

Грядущего.

Никто из нас не лучший.

Я отодвинулся. Взгляд Константина был лихорадочным, как будто у него жар:

- Это для меня? - Тихо уточнил я.

Слова звучали как пророчество. Злое жестокое пророчество. Или для всех нас? Не я один хочу лучшим быть, оставить всех - за спиной, далеко позади.

- Да. Никому?

- Конечно. - Никому не скажу.

Я повторил хокку шёпотом, запоминая. Константин поправил, когда я запнулся на третьей строфе.

Я бы подумал, что он надо мной смеётся. Но он был серьёзен. Даже пугающе серьёзен.

Агата зашла в класс - но всего на два шага, и не затворяя за собой дверь.

- Фредерика лучшая. - Вынесла она вердикт. - Индия. Ксавье. Олег. Отстаёт - Константин.

- Таков ваш результат сегодня. В следующий раз постарайтесь лучше. Сейчас - перерыв полчаса. Класс не покидайте.

Женщина направилась к выходу. Я поднял руку - как в школе, но она не заметила.

- Извините. Можно я выйду? - Попросил я вдогонку.

Промокшая рубашка холодила тело, мне нужно переодеться, умыться.

И понять, что это было.

- Трусы сменить? - Ксавье.

Он улыбнулся криво, с чувством превосходства, которое испытывает только второй круг перед рабочими.

Фредерика смотрела на меня странно. С сочувствием. И ещё чем-то неприятным. Индия - то же. Даже Константин.

Гадливость. Вот что отразилось в их взглядах. И Они знают. Они знают, насколько я испуган был.

Константин заговорил со мной сейчас и стих свой не отдал потому, что опять меня пожалел. Он хороший, но мне не нужна его жалость и его покровительство. Мне ничего ни от кого не нужно.

- Недолго. - Позволила Агата. Это же выражение в её глазах. В её голосе.

Краска горячо залила мне шею и щёки.

Они все поняли, насколько я перепугался. Я рванул прочь из класса.

На соседней кровати в нашей общей спальне лежала куртка Константина, а из её кармана выглядывали сигареты.

Я переоделся и теперь сидел, гипнотизируя белую, с синей полоской пачку. Надо возвращаться в класс, но... то, как все на меня смотрели. Не могу. Не хочу.

Это же не воровство, если я возьму одну штуку. Константин сам бы предложил, будь он здесь.

Я аккуратно вытянул сигареты из его кармана - как будто они под сигнализацией. Взял одну... ещё одну, и вернул пачку на место.

Застегнул куртку на все пуговицы, сжал сигареты в кулаке, и вышел из спальни. Нужно убедиться, что вид с крыши не такой, как мне пригрезилось, или, что на неё вовсе не забраться - а потом пойду на улицу курить.

Узкая лестница привела сначала на третий этаж особняка, а затем, после одного короткого пролёта - на цокольный этаж. Приоткрытая дверь приглашающе пошатывалась на сквозняке.

На крыше, у края без ограждения, стояла Мария Дейке. В пиджаке из тёмного фиолетового бархата, поверх алого платья, а не так, как мне пригрезилось.

В животе нехорошо похолодело: вид был такой же. Холмы пустыря, хвосты фабричных труб на горизонте, металлическая полоса озера.

- Мария? - Позвал я. Женщина обернулась.

Золотые волосы она связала в свободный хвост - они вились, прикрывая оба уха и шею. В её ладони был длинный кремовый мундштук с тонкой дамской сигареткой.

Я подошёл и коротко поклонился:

- Я вам очень благодарен. За то, что вы оставили для меня эту возможность... место.