Мастер Лабиринта

- Хасан говорил, что ты одержимый. - Риттер сидел на столе, но даже так смотрел на меня сверху вниз. - Что если бы он столько проводил за эскизами, сколько ты - давно ослеп. Может, оно к лучшему.

К лучшему? То, что я перестаю видеть?

- Как-то это не смешно. - Я вновь переступил с ноги на ногу, скрипнув полом.

- Что от меня тебе нужно? - Риттер обвёл рукой кабинет, показывая, что мне не помогут ни его книги, ни укрытые марлей железки - угрожающие, как все медицинское, ни едва видимый под массой коробок старый телефонный автомат, рядом с «тревожной» кнопкой на стене.

Вот и ответ: он не отказал, потому что не получал моих сообщений. Я оставлял на автоответчик, по номеру, указанному в справочнике, но телефоном Риттер, похоже, давно не пользуется.

- Подтвердить. Или опровергнуть. Я сомневаюсь в том, что это болезнь Рейна-Клаттера.

- Об этом Хасан тоже говорил: все время сомневаешься. Почему?

- Отказали в пересадке.

Риттер хмыкнул.

- Тебе сколько, четырнадцать? Что удивительного? Ради того, чтобы ты отличал красное от зелёного, Эко не рискнёт такой инвестицией. Я бы на твоём месте порадовался, что у парня, которому не повезёт с тобой совпасть, глаза останутся.

Моральный вопрос, который я уже решил. Ходячее мясо с удовольствием расстанется с глазами, руками, почками - да хоть мозгом! - лишь бы заплатили. Чужая способность видеть и не понимать, что видишь, тысячу раз стоит моих самых плохих акварелей.

- Шестнадцать. Мне скоро шестнадцать. Нет. В-вы так рассуждаете, потому что вы обычный человек. Я здоровый, я ценный - и мне можно сохранить зрение. Я хочу знать, почему они не хотят.

- Может, не такой ценный?

- Или не такой здоровый. Я же вообще не должен болеть. Профессор Риттер, вы посмотрите, что с моими глазами?

Просьба, ради которой я пришёл. Которую столько раз репетировал.

Старая обезьяна Риттер молчал. Прежде он мне казался лучше. Не тем, кто будет упиваться коротким моментом власти.

- Осмотр - семьдесят тхен. - Наконец сказал он. - По прейскуранту.

Я кивнул. Присел к рюкзаку и достал из внутреннего кармана всё, что было, оставив лишь россыпь монет - для эскалатора наверх. Положил на стол, не считая.

Риттер махнул в сторону жуткого кресла.

- Можно я здесь? Я не хочу. Оно, наверное, грязное, и... - Ладони мгновенно вспотели. И это я ещё не представлял в образах, кто в нём и по каким причинам до меня сидел.

- Можешь проваливать. - Взгляд Риттера впился, как отвёртка. Он что-то решал, что-то подсчитывал. Если я не сделаю, как он хочет - то уйду ни с чем.

Я стянул куртку, положил на рюкзак. Приблизился к креслу медленно и опустился на самый край пластиковой обивки.

Передняя часть сидения был чуть выше задней, так, что приходилось балансировать, чтобы не опрокинуться. Опереться спиной не на что - разве что на прут за позвоночником. Приходилось напрягать поясницу и шею, чтобы не завалиться. Ноги мои до пола не доставали.

- Внизу есть поручни.

Я обернул ладони манжетами рубашки, прежде чем нащупать горизонтальные трубки под сидением. Вообразил, как на них теснятся три миллиарда микробов. Даже если Риттер дезинфицирует. Старик вдруг схватил меня за голову и толкнул назад. Металлические щелчки - вокруг моего лба сомкнулся обруч.

- Эт-то не обяз-зательно.

- Помолчи. И смотри на потолок.

Надо мной нависало большое параболическое зеркало. А в нём съёжился крохотный, перевёрнутый вверх тормашками Олег.

У меня светлые, словно выбеленные, волосы, ресницы и брови. Треугольное лицо с острым подбородком и тонким ртом. Глаза цвета серой платины, с покрасневшими от напряжения веками.

Взгляд пустой. Моргать забываю. Омерзительно. И весь я... Я все ещё жду, когда начну расти. Слишком худой и низкий для своих почти шестнадцати. Слишком худой и низкий для аристы.

Я похож на маму, а брат похож на отца. В школе меня дразнят молью. Мама называет меня Синичкой. Сам я себе напоминаю пиранью. Мелкие зубы, мелкие хищные черты лица, слишком много костей.

Я оделся в худшую одежду, из той, что нашёл в шкафу: джинсы, рубашка цвета фиолетовой пастели.

Риттер включил и подкрутил лампу, свет разгорелся, обжигая глаза. Вновь в поле зрения он появился в очках, с нижней частью в виде полумесяцев, увеличивающих так, что я видел все тонкие капиллярные прожилки в его белках.

- Вверх смотри, я сказал. И хватит вертеться.

- Извините. Из-зви... - Если бы он не пристегнул меня к креслу - я бы вырвался.

Я совершил ошибку. Нельзя доверять человеку, в кабинете которого так пахнет.

Риттер капнул мне чем-то едким в левый глаз. И, когда я проморгался, в правый.

Потолок, голова врача, лампа поплыли, теряя резкость - мир заволокло обжигающими мутными плёнками. Сухие холодные пальцы с острыми ногтями оттягивали мне веки, разглядывая то левый, то правый зрачок.

Расплывчатый Риттер исчез, чтобы появиться через пару секунд с увеличительным стеклом, разглядывая мои глаза теперь через него.

Слева, чернильной кляксой, наползало облако тьмы.

Я вцепился пальцами в поручни. Попытался сбросить облако быстрыми движениями глаз. Иногда помогает.

- Да не дёргайся ты!