В будапештской клинике, где теперь трудился Земмельвайс, он усердно внедрял свою систему дезинфекции. Делал он это с таким усердием, что сумел значительно сократить смертность, но... ценой стала отчужденность почти всех врачей и сестер, работавших под его началом. Он наживал все больше врагов и недоброжелателей. Земмельвайс категорично настаивал на применении своих новаторских методов, но поскольку не мог подкрепить их книгами и достоверными результатами научных исследований, то казался окружающим не то фанатиком, навязывающим свои причуды, не то желающим прославиться гордецом. Пыл, с которым он отстаивал свою правоту, лишь привлекал еще больше внимания к отсутствию серьезных научных доказательств. Медики терялись в догадках, пытаясь докопаться до истинной причины снижения смертности от послеродовой горячки в клинике Земмельвайса.
Наконец, в 1860 году, под давлением коллег Земмельвайс все же решил написать книгу с полным объяснением своей теории. Когда работа была завершена, оказалось, что труд, изначально задуманный как небольшая брошюра, разросся до 600 страниц довольно бессвязного, изобиловавшего повторами текста, прочитать который было, увы, мало кому под силу. Аргументы Земмельвайса превращались в гневные, почти апокалиптические обвинения, когда он называл своих оппонентов убийцами за то, что те отказывались признать его правоту.
После публикации книги недоброжелатели и противники полезли из всех щелей. Взявшись за ее написание, Земмельвайс сделал свою работу так скверно, что доводы его выглядели бездоказательными, и недруги получили возможность разбить его в пух и прах, да еще и справедливо обвинить в грубости и некорректности высказываний. Бывшие союзники не встали на защиту Земмельвайса — они уже и сами с трудом его терпели. Он вел себя все более нелепо и претенциозно и спустя некоторое время был уволен с должности в клинике. Затравленный, никем не понятый, оставшись без гроша, он заболел и скончался в 1865 году в возрасте сорока семи лет.
Б. Изучая медицину в Падуанском университете в 1602 году, англичанин Уильям Гарвей (1578-1657) понял, что представления современной науки о сердце и функционировании этого органа вызывают у него серьезные сомнения. То, чему их учили, основывалось на теории греческого врача Галена, жившего во II веке. Гален полагал, что кровь образуется частично в печени, а частично в сердце, бежит по сосудам и всасывается в ткани тела, снабжая их питательными веществами. Гарвея волновал вопрос, сколько же крови содержится в теле. Возможно ли постоянно производить такие огромные объемы жидкости?
Шло время, Гарвей успешно занимался наукой и медициной и наконец был избран действительным членом Королевской коллегии врачей в Англии. На протяжении этих лет он продолжал интересоваться вопросами кровообращения и роли, которую играет в нем сердце. И вот наконец в 1618 году им была сформулирована гипотеза: кровь течет не медленно, как предполагал Гален, а очень быстро, сердце же выполняет функцию насоса. И главное — кровь не всасывается органами, а циркулирует по сосудам.
Проблема заключалась в том, что до поры до времени доказать эту смелую гипотезу никак не удавалось. Тогда вскрыть сердце живого человека было невозможно — это означало мгновенно умертвить несчастного. Единственными средствами, доступными для проведения научного исследования, были опыты на животных, или вивисекция, да препарирование человеческих трупов. Однако у животных открытое сердце начинало беспорядочно сокращаться и билось намного быстрее, чем обычно. Механизмы работы сердца весьма сложны, а Гарвей мог делать выводы лишь на основании контролируемых экспериментов — таких, например, как наложение всевозможных жгутов на кровеносные сосуды.
Проведя множество подобных экспериментов, Гарвей чувствовал, что стоит на правильном пути, но в то же время сознавал, что следующий шаг необходимо тщательнейшим образом обдумать. Его гипотеза была радикальна. Она рушила представления об анатомии человека, безоговорочно принимавшиеся как научная истина на протяжении столетий. Для Гарвея было ясно, что публикация результатов его исследования вызовет недовольство и возмущение, а сам он обретет немало врагов. Размышляя о свойстве человека противиться всему новому, Гарвей принял решение отложить публикацию своих результатов, пока теория не приобретет более ясные очертания и не будет подкреплена большим количеством доказательств.
Тем временем исследователь приглашал все новых коллег на вскрытия и опыты, всякий раз интересуясь их мнением. Большинство под впечатлением от увиденного становились сторонниками его гипотезы. Мало-помалу Гарвей сумел обрести множество единомышленников, а в 1627 году занял высший пост в Коллегии врачей, тем самым практически обеспечив себе должность до конца жизни. Теперь он мог не волноваться, что его гипотезы и теории подвергнутся нападкам.