Мастер и Маргарита

Пилат объяснился. Римская власть ничуть не покушается на права духовной местной власти, первосвященнику это хорошо известно, но в данном случае налицо явная ошибка. И в исправлении этой ошибки римская власть, конечно, заинтересована.	Pilate explained himself. Roman authority does not encroach in the least upon the rights of the local spiritual authorities, the high priest knows that very well, but in the present case we are faced with an obvious error. And this error Roman authority is, of course, interested in correcting.
В самом деле: преступления Вар-раввана и Га-Ноцри совершенно не сравнимы по тяжести. Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых	In fact, the crimes of Bar-Rabban and Ha-Nozri are quite incomparable in their gravity. If the latter, obviously an insane person, is guilty of uttering preposterous things in Yershalaim and some other
местах, то первый отягощен гораздо значительнее. Мало того, что он позволил себе прямые призывы к мятежу, но он еще убил стража при попытках брать его. Вар-равван несравннено опаснее, нежели Га-Ноцри.	places, the former's burden of guilt is more considerable. Not only did he allow himself to call directly for rebellion, but he also killed a guard during the attempt to arrest him. Bar-Rabban is incomparably more dangerous than Ha-Nozri.
В силу всего изложенного прокуратор просит первосвященника пересмотреть решение и оставить на свободе того из двух осужденных, кто менее вреден, а таким, без сомнения, является Га-Ноцри. Итак?	On the strength of all the foregoing, the procurator asks the high priest to reconsider the decision and release the less harmful of the two condemned men, and that is without doubt Ha-Nozri. And so? ...
Каифа сказал тихим, но твердым голосом, что Синедрион внимательно ознакомился с делом и вторично сообщает, что намерен освободить Вар-раввана.	Kaifa said in a quiet but firm voice that the Sanhedrin had thoroughly familiarized itself with the case and informed him a second time that it intended to free Bar-Rabban.
- Как? Даже после моего ходатайства? Ходатайства того, в лице которого говорит римская власть? Первосвященник, повтори в третий раз.	'What? Even after my intercession? The intercession of him through whose person Roman authority speaks? Repeat it a third time. High Priest.'
- И в третий раз сообщаю, что мы освобождаем Вар-раввана, - тихо сказал Каифа.	'And a third time I repeat that we are setting Bar-Rabban free,' Kaifa said softly.
Все было кончено, и говорить более было не о чем. Га-Ноцри уходил навсегда, и страшные, злые боли прокуратора некому излечить; от них нет средства, кроме смерти. Но не эта мысль поразила сейчас Пилата. Все та же непонятная тоска, что уже приходила на балконе, пронизала все его существо. Он тотчас постарался ее объяснить, и объяснение было странное: показалось смутно прокуратору, что он чего-то не договорил с осужденным, а	It was all over, and there was nothing more to talk about. Ha-Nozri was departing for ever, and there was no one to cure the dreadful, wicked pains of the procurator, there was no remedy for them except death. But it was not this thought which now struck Pilate. The same incomprehensible anguish that had already visited him on the balcony pierced his whole being. He tried at once to explain it, and the explanation was a strange one: it seemed vaguely to the procurator that there was