И опять-таки почти мгновенно после того раздался оглушительный удар, и все вокруг застлало едким дымом. Звон разбитых стекол, крики ужаса и стоны слились в дикую какофонию.
Джек ничего этого уже не видел и не чувствовал.
Последним его ощущением была боль в затылке и звон в ушах. Он лежал плашмя на мостовой, и для него не существовало теперь ни толпы, ни полисмена, ни участка, ни Нью-Йорка.
— Мистер Джек! Ради бога, очнитесь!
Облака небытия начали понемногу рассеиваться. Но Джек воспринимал окружающее без надлежащего понимания.
— Убирайтесь к черту! — сердито говорил он наклонившейся над ним молодой и красивой даме. — Не пойду я в участок!
— Боже мой, Джек! Что вы говорите?
Джека приподняли и поддерживали под руки два неизвестных прохожих, которые ровно ничем не напоминали собой полисменов. Дама, принявшая такое горячее участие в Джеке, еще менее походила на блюстителя порядка. Но Джек вырывался, ругался, махал руками.
— Мистер Джек, неужели вы меня не узнаете?
Джек внезапно смирился. Он встал на ноги и провел рукой по волосам.
— Где моя шляпа? — спросил он.
Шляпу подняли и одели ему на голову.
— Но я не пойду в участок! — продолжал он.
Прохожие и дама рассмеялись:
— Никто вас туда и не тащит! Как вы себя чувствуете? У вас ничего не болит?
— Нет, ничего… Значит, я спал?
— Вы были оглушены взрывом.
Джек ничего не понимал. Каким взрывом? Он осмотрелся по сторонам. Дом, где помещалась редакция «Вечерней почты», был оцеплен солдатами. Громадное зеркальное окно, в котором выставлялись телеграммы, было разбито, и телеграммы исчезли. Стекла во всех остальных окнах были также выбиты. Пахло дымом и гарью. Где-то пыхтел автомобиль. Через секунду он промчался мимо Джека. Это была скорая помощь.
Неизвестные прохожие, помогавшие Джеку возвращаться к жизни, увидев, что он ожил, покинули его. Но дама не покидала. Она предложила Джеку пойти к ней.
— Я вам очень благодарен, — смущенно начал Джек. — Ваше лицо мне знакомо, но я, ей-богу, вас не знаю!
Дама расхохоталась.
— Сильно же вас оглушило, Джек, если вы все еще меня не узнаете! Фата-Моргана… Помните, как мы были с вами в опере?..
Джек остановился, как вкопанный.
— Ну, конечно же, я вас помню! Это все мой обморок дурацкий… Меня так хватило по затылку, что я…
Он тщательно ощупал затылок.
— Идемте скорее, Джек! — торопила молодая женщина. — Я живу здесь близко, в двух шагах.
— Почему взрыв? — недоумевал Джек. — Кто его устроил?
— Пацифисты!
Джек не имел ни малейшего представления о пацифистах.
Кто эти пацифисты? — спросил он.
— Пацифисты — это люди, которые не хотят войны. Они против вмешательства Америки. А сами вмешиваются во все. Грозят топить пароходы, устраивать забастовки.
— Знаю, знаю! Теперь я вспомнил! Человек на фонаре!..
— Бог знает, что вы такое говорите! Какой человек на фонаре?.. Но дело не в этом. Давеча организовалась патриотическая манифестация. И эти пацифисты бросили в нее бомбу. И куда-то зашвырнули вашего полисмена. Но вот мы и пришли!
Джек остановился в недоумении. Подъезд и сам дом были ему слишком хорошо знакомы.
— Ну, что же вы стоите? — промолвила дама.
Они сели в лифт. Джека мучили мрачные предчувствия. Он начинал подозревать, что его ждет западня. Лифт остановился, к его ужасу, в четвертом этаже. И к еще большему ужасу, они остановились перед квартирой № 80.
— Я… Я не пойду! — бормотал Джек, пятясь назад.
— Что с вами? — удивилась молодая женщина. — Почему вы такой странный? Вы даже побледнели!
— Послушайте!.. Постойте!.. Ведь это же квартира профессора Коллинса! Здесь живет… жил… профессор Кол…
Джек был готов убежать, сломя голову. Ему было все ясно: полиция охотилась за ним по делу о краже «Глорианы» у профессора Коллинса. Фата-Моргана была орудием полиции. Ей было поручено заманить Джека и предать его в руки правосудия!
Фата-Моргана ласково взяла его за руку.
— Что такое с вами? Здесь действительно жил какой-то профессор, но он умер, и теперь здесь поселилась я. Мое настоящее имя… Читайте!
Она указала на медную дощечку на двери.
«Миссис Лукреция Шельдон».
Джек почесал себе затылок.
— Хорошо! — промолвил он. — А вы не собираетесь выдать меня полиции?
Молодая женщина залилась громким смехом и втолкнула Джека в свою квартиру…
Джек сидел в роскошной столовой, пил чай и ел фаршированного поросенка. Ел с жадностью, потому что был голоден. Он думал: «А ведь еще так недавно я подавал профессору Коллинсу в этой самой комнате кофе и бегал отворять дверь почтальону. А вон рядом, в соседней комнате, у профессора была лаборатория. Как она была закопчена! Там, в этой лаборатории, в дыму горна, в отблеске пузатых колб и реторт родилась „Глориана“»…
— Вы, Джек, кажется, интересуетесь моей квартирой? Хотите, я покажу вам ее?