Маска Димитриоса

— Не сомневаюсь. — А затем со странной настойчивостью в голосе добавил: — Но если вы сможете найти время и посетите Париж, пришлите, пожалуйста, мне это письмо. Я доставил вам большие неприятности и хотел бы возместить убытки. Полмиллиона франков. Стоит подумать. Я готов предоставить гарантии, но мы должны доверять друг другу. Это самое важное. — Он уныло покачал головой. — Люди, как цветы, идут по жизни, обратив лицо к солнцу. Вечно в поиске, вечно с надеждой, желают доверять другим, но боятся. Как было бы здорово, если бы мы доверяли друг другу, если бы видели в ближних только хорошее, доброе! Жизнь была бы лучше, если бы мы стали открытыми и честными, если бы скинули маску лицемерия и лжи! Да, мистер Латимер, лицемерие и ложь. Все мы не без греха. И я не исключение. Это только порождает неприятности, а неприятности вредят делу. Кроме того, жизнь коротка. Мы существуем на этом свете лишь небольшой промежуток времени, пока Всевышний не призовет нас. — Мистер Питерс тяжело и шумно вздохнул. — Но вы писатель, мистер Латимер, и восприимчивы к подобного рода вещам. И вы можете выразить их намного лучше меня.

Он протянул руку.

— Доброй ночи, мистер Латимер. Я не говорю «прощайте».

Латимер пожал ему руку. Она оказалась сухой и мягкой.

— Доброй ночи.

В дверях мистер Питерс обернулся:

— Полмиллиона франков, мистер Латимер. Можно купить много полезных вещей. Я очень надеюсь, что мы встретимся в Париже. Доброй ночи.

— Я тоже на это надеюсь. Доброй ночи.

Дверь закрылась, и мужчина исчез. Но Латимеру в его взвинченном состоянии казалось, что улыбка толстяка, похожая на улыбку Чеширского кота, осталась плавать в воздухе.

Он прислонился к двери и обвел взглядом перевернутые чемоданы. На улице светало. Он бросил взгляд на часы. Пять утра. Уборка может подождать. Он разделся и лег в кровать.

Какое-то время Латимер лежал и думал, пытаясь сформулировать мысли, внести корректировки, составить мнение. Но мозг отказывался работать — так бывает, когда выходишь из кинотеатра на темную улицу с головой, переполненной образами и фрагментами страстей, прилипших к паутине нервов. Мистер Питерс — отвратительный тип, хотя и менее отвратительный, чем Димитриос. Но он знал Димитриоса исключительно по слухам. «Глаза как у врача, который делает вам больно». Какое-то царство ужаса: личный мирок мадам Превезы. Так какую игру вел Питерс? Вот что следует выяснить. О многом стоит подумать. О многом. Полмиллиона франков…

Через пять минут Латимер уже спал.

8 Гродек

Было одиннадцать часов, когда писатель, минут пятнадцать просто валявшийся в кровати, наконец открыл глаза. На тумбочке рядом с кроватью лежали три листка мистера Питерса. Они напомнили Латимеру, что нужно кое о чем подумать и принять кое-какие решения. Но, учитывая само их наличие и тот факт, что в утреннем свете номер выглядел как лавка старьевщика, не оставалось никакой надежды, что визит мистера Питерса привиделся в кошмарном сне. А как бы хотелось все забыть…

Латимер сел в кровати и потянулся за листками. Первый, как и сказал мистер Питерс, содержал женевский адрес:

Владислав Гродек,

вилла «Акация»,

Шамбези

(7-й километр от Женевы)

Небрежный, витиеватый почерк. Цифра семь с поперечной чертой, как принято во Франции.

Второй листок. Всего шесть строчек на языке, который писатель не смог распознать, вероятно, на польском. Письмо начиналось, насколько он мог судить, без вступительного «Дорогой Гродек» и заканчивалось не поддающимися расшифровке инициалами. В середине второй строки он разобрал свое собственное имя, написанное с буквой, которая выглядела как «Y» вместо «Т». Латимер вздохнул. Он мог, конечно, отнести письмо в бюро переводов, но мистер Питерс, вне всякого сомнения, это предусмотрел, и маловероятно, что в итоге он получит хоть какие-то ответы на волнующие его вопросы: кто такой мистер Питерс и что ему нужно?

Дружба мистера Питерса с профессиональным шпионом в отставке может оказаться важной ниточкой. Только эта ниточка ведет в никуда.

А удивительное поведение толстяка навевало определенные мысли. Он обыскивает номера, размахивает пистолетом, соблазняет обещанием гонорара в полмиллиона франков за неизвестные услуги, а потом пишет рекомендации польскому шпиону… Как можно к этому относиться, если не с подозрением? Но вот что именно подозревать? Латимер прокрутил в голове ту часть разговора, которую смог вспомнить. И, припоминая все больше и больше, все больше и больше злился на самого себя.