Мартлет и Змей

Не чувствуя ног, Бринн буквально взлетел наверх по узкой закрученной винтом лестнице. Ступени закончились… откинуть в сторону тяжелый люк… Солдат оказался на утопающей в тумане смотровой площадке. Сделав несколько шагов через белесую мглу, он уже понял, что никакого Хенка тут нет. Но ведь кто-то же только что стоял здесь, всего пару минут назад!

Тяжело дыша, воин прислонился спиной к каменной кладке зубца. Сердце стучало как безумное, норовя и вовсе выскочить из груди, лоб застилал липкий пот, но разум вдруг обрел пугающую трезвость. Внезапно Бринн осознал то, что по долгу службы ему следовало бы понять сразу: неведомо как, но за кольцо стен, в охраняемый им город, проник враг.

Нужно было бежать, поднимать тревогу, но… туман – вовсе не влажная серая мгла, висящая в воздухе, а удушающая поволока, проникающая в саму душу, – властно обволакивал смятенное от ужаса сознание – ноги задрожали, а губы слиплись, не в силах произнести ни звука. Закричать? Быть может, Хенк так и поступил, и где он теперь? Затаив дыхание от страха, Бринн выглянул из-за зубцов. На мгновение солдату представилось, что он уже видит изломанный труп товарища, вдруг показавшийся в разрыве меж клочьев тумана под самой стеной: руки приятеля вывернуты и широко раскинуты в стороны, можно даже различить кровавый ручеек, что тонкой струйкой стекает на землю из перерезанного безжалостной рукой убийцы горла. Солдат отшатнулся. Проверить истинность своего наваждения, вновь заглянув за край, он так и не решился. Вместо этого воин бросился прочь, обратно, вниз по винтовой лестнице.

Оказавшись на самом нижнем этаже башни, солдат Бринн перевел дух и осторожно, чтобы не поднимать лишнего шума, прокрался к дверям караульной. Возможно, все, что ему только что представилось, – всего лишь игра воображения, и сейчас он просто пожмет руку самовольно отлучившемуся с поста Хенку, а после они вместе вдоволь посмеются над его глупыми страхами. Здесь, внизу, должны были нести службу сменщики во главе с сержантом Питом Хантингом, в этот час, конечно же, не по уставу спавшие без задних ног. Перед неподобающе распахнутой дверью в караульную Бринн все же остановился – страх предупредил об опасности. Едва дыша, он высунулся из-за дверного косяка, заглянув туда. И тут же едва не закричал от ужаса, в последний момент успев зажать себе рот ладонью.

Все его сослуживцы из караула были мертвы. Большинство солдат не успели даже проснуться – им просто перерезали глотки во сне. В центре комнаты лежал изрубленный сержант, сжимающий окоченевшими пальцами кинжал, – похоже, он был единственным, кто успел выхватить оружие. Караулка выглядела так, словно в ней только что грубо и жестоко зарезали скотину, забрызгав все вокруг кровью. Не успевшие высохнуть багровые пятна и полосы брызг были повсюду: на полу, на столе, на стенах, на стоявших вдоль этих самых стен койках с лежащими вповалку телами. Запах стоял такой, будто кто-то прямо здесь вывернул наизнанку желудок.

Пересиливая дрожь в ногах и позывы собственного нутра исторгнуть остатки ужина, Бринн заставил себя зайти в караульную и прижался к стене, спрятавшись за стоящей в углу стойкой с оружием. И вовремя – в коридоре раздались мягкие шаги (не подкованная сталью солдатская обувь и уж точно не рыцарские латы): кто-то чужой двигался внутри башни, не создавая особого шума, но при этом шагая легко и свободно, ни от кого не таясь. Прислушавшись к ритму шагов, воин определил, что незваных «гостей» двое.

Они что-то вполголоса обсуждали, эти уверенные в себе незнакомцы, но Бринн ничего не понял из их разговора, кроме того, что говорят они на чужом языке. Их удивительная речь была быстра и мелодична, а прямые отточенные слова били в цель, точно стрелы, спускаемые с натянутой тетивы. Солдат еще сильнее вжался в холодный камень и даже закрыл глаза, будто это могло ему помочь, но дрожащие пальцы, зачем-то схватившиеся за рукоять приставленного к стойке меча, выдали его. Сталь предательски звякнула.

–  Тай мейсе ар терле, маар [23], – прозвучал совсем рядом чистый, подобный журчанию быстрого ручья голос.

Когда Дерек Бринн наконец решился открыть глаза и ответить, он уже стоял на пути в Страну-Откуда-Не-Возвращаются, а весь пережитый ужас остался по ту сторону Арки.

* * *

Моран Искряк стоял у распахнутого окна обеденной залы и смотрел на занимающийся рассвет. Сегодняшнее утро обещало быть холодным даже по меркам царившей на дворе поздней осени. Но и влетевший в окно прохладный ветер не мог облегчить страдания волшебника – ночью у него жутко разболелась голова, и теперь каждое движение, каждый взгляд, каждая мысль – все отзывалось пульсирующей болью. Моран прекрасно знал, отчего это случилось, как и то, почему ему не спится уже вторые сутки.