– Трудно в это поверить, – смеется она. – Должно быть, после этого я пошла по наклонной.
– Нет, вовсе нет. Тогда ты точно не смогла бы делать то, что делаешь сейчас.
– Не сомневаюсь. Растянуть половину экспедиции по скале, загонять людей…
– Нет-нет. Ты молодец.
Она качает головой.
– Не притворяйся, что подъем идет хорошо. Я помню, что это не так.
– Что не так – это не по твоей вине. Признай это. И вообще, учитывая все, что происходит, мы справляемся очень хорошо, как мне кажется. И это во многом благодаря тебе. Есть трудности c Френсис и Стефаном, и с бурей, и с Мари.
– Мари!
Они смеются.
– А эта буря… – продолжает Роджер. – Той ночью, когда мы поднимали Стефана… – Он отпивает из своей кружки.
– Та была совсем страшная, – соглашается Айлин.
Роджер кивает. Они все это пережили. Он встает, чтобы тоже справить малую нужду, и его обдает невероятно холодным воздухом.
– Боже, как холодно! Какая там температура?
– Снаружи минус шестьдесят.
– Ого, неудивительно! Думаю, эти облака нам немного помогают.
Снаружи по-прежнему темно, и лишь ледяная скала блестит белым в свете звезд.
– Мне нравится, как ты нас ведешь, – говорит Роджер. – Так ненавязчиво, но при этом у тебя все под контролем.
Он застегивает молнию на входе в шатер и забирается в свой мешок.
– Еще чая?
– Определенно да.
– Держи, подкатывайся сюда, быстрее согреешься, да и мне тепло бы не помешало.
Роджер кивает, дрожа, и катит свой мешок к ее спальнику, и они оказываются локтем к локтю.
Они болтают, потягивая чай. Роджер согревается, перестает дрожать. Испытывает приятное ощущение от пустого мочевого пузыря, от соприкасания с ней. Они допивают и некоторое время дремлют в тепле. Без кислородных масок – чтобы не впасть в глубокий сон.
– Скоро зеркала выйдут.
– Ага.
– Так, подвинься чуть-чуть.
Роджер вспоминает время, когда они были любовниками. Очень давно, будто в прошлой жизни. Она жила в городе, он лазил по каньонам. Теперь же… от всего этого комфорта, тепла и прикосновений он почувствовал эрекцию. Он раздумывает, замечает ли она ее через их спальники. Вряд ли. Хм. Вдруг он вспоминает ту ночь, когда они впервые занялись любовью в шатре. Он ушел спать, а она пришла прямо в его огороженную спаленку в общей палатке и запрыгнула к нему! Все эти воспоминания только поддерживают эрекцию. Он думает, получится ли проделать подобное и здесь. Они тесно прижаты друг к другу. И все эти их совместные восхождения – Айлин сама ставит их в паре, значит, ей это тоже должно нравиться. А совместное восхождение – это командное взаимодействие, как парный танец – каменный балет с веревочной связью и постоянными прикосновениями, вносящими определенную чувственность. Несомненно, их взаимодействие можно назвать физическим. Конечно, все это может быть так, но восхождение подразумевает чисто несексуальные отношения – ведь им есть о чем подумать и кроме этого. Но сейчас…
Сейчас она снова дремлет. Он думает о ее лидерстве. О том, что она говорила ему в нижних лагерях, когда он был так подавлен. Пожалуй, в некотором смысле ее можно назвать учителем.
Эти мысли приводят его к воспоминаниям о прошлом, к его неудачам. Впервые за многие дни его память устраивает ему парад былого, театр призраков. Как он вообще мог иметь такую длинную и тщетную историю? Это вообще возможно?
К счастью, тепло от чая и само ощущение лежания на ровной поверхности делают свое дело, и он погружается в дремоту.
Настает день. Небо наливается цветом старой бумаги, солнце, будто крупная бронзовая монета, показывается внизу на востоке. Солнце! Это чудо – видеть солнечный свет, отбрасываемые повсюду тени. Освещенная скала будто бы отклоняется еще на несколько градусов назад, и где-то вдали ощущается ее вершина. Айлин и Роджер находятся в среднем лагере и собирают груз в верхний, чтобы выйти в извилистый путь по узким уступам. Ровная поверхность, солнечный свет, разговор на рассвете, такие далекие равнины Фарсиды – все объединяется воедино ради удовольствия Роджера. Он взбирается увереннее, чем когда-либо, чуть ли не скачет по уступам, наслаждаясь разнообразием форм, которыми изобилует скала. Такая красота – и в грубых, угловатых, разрушенных породах!
Скала продолжает отклоняться назад, и наверху одного из выступов они обнаруживают дно гигантского амфитеатра, засыпанного снегом. А поверх этой белой получаши – небо! Очевидно, это вершина уступа. За ним больше ничего нет – только небо. Дугал и Мари рвутся вперед, и Роджер присоединяется к ним. Айлин остается позади, чтобы собрать остальных.