Марсиане

У каждого существует своя территория души, и он оказывается на ней.

Рассвет на Марсе. В сливовом небе виден ромб из четырех рассветных зеркал, вращающихся по орбите и направляющих на поверхность дополнительный дневной свет. Стаи черных клушиц сонно трещат, хлопая крыльями или паря над склоном осыпания, готовые начать новый день охоты. Белогрудые голуби воркуют на березовых ветвях в своей рощице. Выше по склону слышен стук камней: три барана Далла [28] словно бы удивились, увидев, что поляна Базового лагеря занята. По воздуху с места на место перелетают воробьи.

Роджер встал пораньше и теперь, превозмогая головную боль, безучастно наблюдает за дикой природой. Взбирается на пригорок, надеясь, что от этого ему станет легче. Верхний край уступа залит светом восходящего солнца, и над головой тянется яркая красновато-золотистая полоса – весь затененный склон теперь купается в отраженном свете. Рассветные зеркала уже кажутся тусклыми в чистом фиолетовом небе. В растущих то тут, то там на скале цветах и в можжевеловых иголках начинают проявляться их настоящие цвета. Освещенная полоса быстро расширяется, но верхние склоны по-прежнему выглядят отвесными и пустыми. Впрочем, это лишь кажется – из-за расстояния и угла обзора. Чуть ниже по скале системы трещин выглядят скорее как бурые дождевые пятна, а сама скала – грубой и бугристой, и это можно расценивать как хороший знак. Верхние же склоны проявят свою неровность только тогда, когда скалолазы заберутся повыше.

Дугал возвращается с каменистого участка, куда ходил на собственную раннюю вылазку.

– Еще не начали, нет? – кивает он Роджеру, и в его речи отчетливо слышится шотландский акцент.

На самом деле уже начали. Айлин, Мари и Иван достали из машин первые тюки с вещами и, когда Роджер и Дугал вернулись, уже принялись их раздавать. На поляне становится все более шумно, но распределение снаряжения подходит к концу, и они уже готовы выступать. Тюки оказываются тяжелыми, и шерпы стонут и подшучивают между собой, поднимая груз, который им придется нести. Артур, замечая их, не сдерживает смех.

– На Земле вы бы и шагу не ступили с такой поклажей! – восклицает он, пиная одну из огромных сумок ногой. – И как вы собираетесь держать равновесие?

– Увидишь, – довольно отвечает ему Ганс.

Артур обнаруживает, что балансировать с грузом на плечах в марсианской гравитации не так-то просто. Тюк имеет почти идеальную цилиндрическую форму – как большая зеленая труба, тянущаяся от ягодиц и выше головы, так что сзади Артур похож на высокую зеленую улитку. Ощутив, каким легким оказывается тюк при своем объеме, Артур приходит в изумление, но, когда они начинают идти по склону, его масса переваливается из стороны в сторону гораздо сильнее, чем он ожидал.

– Ух! Поберегись! Прости!

Роджер кивает и утирает застилающий глаза пот. Он замечает, что первый день становится для Артура непрерывным уроком балансирования. Все это время им приходится подниматься по неровному склону сквозь лес из гигантских, размером с дома валунов.

Предыдущие экспедиции проложили тропу, оставив туры из камней и метки на поверхностях скал, и сейчас группа следует по ним. Подъем выходит утомительным. Хотя это и один из наименьших участков разрушенных пород на дне уступа (в некоторых областях оползни поразрушали целые утесы), им придется целый день пробираться через громадные завалы к подножию стены примерно в семистах метрах выше уровня Базового лагеря.

Поначалу этот лес гигантских валунов Роджеру нравится.

– Камнепад Кхумбу! – замечает Иван, входя в свой образ шерпы, когда они пробирались под крупным каменным сераком.

Но в отличие от ледопада Кхумбу [29] под легендарным Эверестом, эта хаотическая местность выглядит относительно стабильной: не похоже, что нависающие выступы на них обрушатся, зато есть несколько скрытых расселин, в которые можно провалиться. И все же это просто каменное поле, и Роджеру оно по душе. Пусть им и попадаются порой небольшие участки длиннохвойной сосны и можжевельника, а Ганс явно считает своей обязанностью называть Артуру каждый цветок, что им встречается.

– Это аконит, а это анемон, там ирис, а вон то горечавка, а здесь примула…

Вдруг Артур останавливается, чтобы указать на что-то.

– Что за черт!

С плоского валуна на них уставилось небольшое пушистое млекопитающее.

– Это дюнная собака, – гордо заявляет Ганс. – Наши взяли росомаху и добавили ей гены каких-то сурков и тюленей Уэдделла.

– Да ладно тебе! Больше похоже на карликового полярного медведя!