Читаем Марли и я: жизнь с самой ужасной собакой в мире полностью

– Впервые за все время, что мы оставляем Марли одного, у меня не ноет под ложечкой, – призналась она. – До сегодняшнего дня я не осознавала, насколько это раздражает.

– Понимаю, – сказал я. – Обычно мы всегда гадали, что же Марли разрушит на сей раз.

– Да или во что нам обойдется этот короткий вечер, проведенный в кино.

– Это как русская рулетка.

– Думаю, клетка – наша самая полезная покупка, – добавила она.

– Нам следовало ее купить гораздо раньше, – согласился я. – Душевное спокойствие превыше всего.

Мы прекрасно пообедали, а потом задержались, чтобы полюбоваться закатом на пляже. Мальчики плескались в волнах, бегали за чайками, бросали горсти песка в воду. У Дженни был непривычно умиротворенный вид.

То обстоятельство, что Марли сидит в безопасности в карцере, то есть там, где он не может нанести увечье ни себе, ни причинить урон чему-либо другому, действовало на нас подобно целительному бальзаму.

– Какой чудесный пикник мы устроили! – улыбнулась Дженни, когда мы подъезжали к дому.

Я собрался согласиться с ней, но вдруг боковым зрением заметил что-то странное. Повернув голову, взглянул в окно возле входной двери. Жалюзи закрыты – как всегда, когда мы уходили куда-нибудь. Но чуть выше подоконника пластины жалюзи были подняты, и сквозь них что-то просвечивало.

Что-то черное. И мокрое. Прижатое к стеклу.

– Какого… – начал я. – Как он мог… Марли?

Стоило открыть дверь, навстречу мне, разумеется, бросился наш пес. Он вился ужом в прихожей, невероятно счастливый, что хозяева снова вернулись домой. Мы прочесали весь дом, проверяя каждую комнату, каждый шкаф на предмет следов типичного поведения Марли, который был предоставлен сам себе. Дом находился в порядке, имущество не пострадало. Мы зашли в подсобку. Дверь клетки была распахнута, словно тайный сообщник Марли прокрался в дом и выпустил заключенного. Я присел на корточки, чтобы осмотреть замки. Засовы были отодвинуты, и с них стекала собачья слюна.

– Это сделано изнутри, – пришел я к выводу. – Каким-то образом наш Гудини[19] «пролизал» себе путь из Большого Домика.

– Быть такого не может, – сказала Дженни. Позже она добавила еще одно словцо, и я обрадовался, что дети находятся далеко и не слышат его.

Мы всегда считали, что у Марли мозга не больше, чем у инфузории, но он проявил достаточно сообразительности, чтобы понять, как с помощью своего длинного языка можно аккуратно сдвинуть засов. Он «пролизал» себе путь к свободе и в течение последующих недель доказал, что легко может повторить этот трюк, когда пожелает. Тюрьма строгого режима на деле оказалась просто колонией. Бывали дни, когда мы возвращались и находили его мирно спящим в клетке, в другие он поджидал нас у окна. Марли практически невозможно было заставить что-либо сделать, если он сам этого не хотел.

Мы начали привязывать оба засова к прутьям толстыми электрическими кабелями. На какое-то время это сработало, но однажды, услышав отдаленные раскаты грома, мы примчались домой и обнаружили, что нижний угол дверцы клетки отогнут, будто его вскрыли огромным консервным ножом, а Марли с окровавленными лапами в панике застрял в дырке, наполовину высунувшись из клетки. Я, как мог, выпрямил стальную дверцу, а потом мы начали привязывать уже не только засовы, но и все четыре угла дверцы. А позднее нам пришлось усилить укрепление углов самой клетки, по мере того как Марли прикладывал все больше усилий, чтобы выбраться наружу. За три месяца блестящая стальная клетка, которую мы считали несокрушимой, приобрела такой вид, будто в нее прицельно стрельнули из гаубицы. Прутья были скручены и перевязаны, каркас утратил всякую форму, дверца вообще ни на что не похожа, а стенки выгнулись. Я продолжал укреплять конструкцию доступными мне способами, но она с трудом выдерживала напор Марли. Чувство защищенности, которое новое приобретение давало нам вначале, бесследно пропало. Каждый раз, покидая дом даже на полчаса, мы опасались, что наш заключенный с повадками маньяка начнет снова буйствовать, разрывая диваны, сокрушая стены и выгрызая двери. Прощай, душевный покой!

<p>Глава 18</p><p>Обед на свежем воздухе</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Всё о собаках

Реакции и поведение собак в экстремальных условиях
Реакции и поведение собак в экстремальных условиях

В книге рассматриваются разработанные автором методы исследования некоторых вегетативных явлений, деятельности нервной системы, эмоционального состояния и поведения собак. Сон, позы, движения и звуки используются как показатели их состояния. Многие явления описываются, систематизируются и оцениваются количественно. Показаны различные способы тренировки собак находиться в кабинах, влияние на животных этих условий, влияние перегрузок, вибраций, космических полетов и других экстремальных факторов. Обсуждаются явления, типичные для таких воздействий, делается попытка вычленить факторы, имеющие ведущее значение.Книга рассчитана на исследователей-физиологов, работающих с собаками, биологов, этологов, психологов.Табл. 20, ил. 34, список лит. 144 назв.

Мария Александровна Герд

Домашние животные

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии