Марк Красс

– Оставь свои колкости для разговора с женой. Если ты в обиде за мою невинную шутку в начале беседы, то я готов еще раз принести извинения. Но и ты, в конце концов, начни мыслить разумно и употреби свой ум на то, чтобы трезво оценить ситуацию. Думаю, ты достаточно потешил свое самолюбие, издеваясь над каждым сказанным мной словом.

Помпей воспринял призыв Красса мыслить трезво весьма своеобразно. Он поднялся и налил вина себе и гостю. Неторопливо прохаживаясь по комнате, Помпей осушил кубок и лишь после этого вернулся к разговору.

Вино не возбудило Помпея, как обычно, а, наоборот, подействовало на него успокаивающе.

– Ты прав, Марк, и я благодарен тебе за визит. Просто в последнее время слишком много людей стремится доставить мне неприятности, и я стал не в меру раздражительным. Иногда с недоверием отношусь даже к людям, желающим мне добра, – миролюбиво произнес Помпей.

– До сих пор со мной разговаривал обиженный, озлобленный мальчишка, но теперь я вновь услышал Помпея Великого, – облегченно вздохнул Красс. – Что скрывать, порой мы относились друг к другу, как два озлобленных пса, не поделивших кость. Наши интересы часто пересекались, и мы бездумно тратили свой пыл на взаимные оскорбления. И все же главное то, что мы не способны замыслить подлое предательство друг против друга, как, впрочем, и против государства. И ты, и я часто были не согласны с решениями сената, а отдельных отцов народа считали своими врагами. Но никто из нас даже не помыслил разогнать сенат и заменить его личной властью, хотя такая возможность была, и не раз. Особенно у тебя, Гней.

– Полностью с тобой согласен, Марк, – охотно поддержал собеседника Помпей.

– Цезарю наплевать на всех. Он идет напролом к своей цели, не считаясь с мнением сената и законами предков. Мы создали его своими руками, но наступит время, и он отрубит те руки, что возвысили его, и скормит их псам.

– Теперь и я понимаю, что напрасно мы отдали Цезарю наместничество в обеих Галлиях.

– Дело вовсе не в этом. Не было бы Трансальпинской Галлии – Цезарь нашел бы себе иное место, которое обеспечило бы его нынешним положением и славой. Печальнее другое: мы сами без принуждения повесили над своими головами дамоклов меч. Ты, Гней, прибег к его помощи в минуты отчаяния, но как я оказался среди вас двоих – до сих пор не пойму.

– Цезарь умеет даже врагов обращать в друзей. Цицерон, не без его помощи отправленный в изгнание, теперь разделяет восторги толпы по поводу успехов Цезаря. И мы с тобой, Марк, в последние годы только и делаем, что помогаем Цезарю удерживаться в Галлии. Хорошо бы лишить его наместничества вместе с легионами. Тогда мы смогли бы разговаривать с Цезарем на равных.

– Или же по примеру Гая Юлия получить наместничество и иметь под рукой, по крайней мере, несколько легионов, – продолжил мысль Помпея Красс.

– Я разделяю твои опасения, Марк, но не могу выступить против Цезаря с оружием. Его дочь Юлия – моя жена, и, как это ни странно для моих лет, я люблю ее…

– Речь идет не о войне против Цезаря. Я лишь хочу находится с ним в более-менее равном положении. Самое лучшее, что мы можем сделать – это встретиться с Цезарем. Мы сообщим о желании получить наместничество в провинциях и послушаем, что он на это скажет. Я хочу Сирию. Что желаешь ты, Помпей Великий?

– Я пока не думал об этом.

– Согласен ли ты, по крайней мере, встретиться с Цезарем вместе со мной?

– Да, видимо, в этом есть необходимость.

Наместник Галлии, конечно, не мог знать о разговоре Помпея с Крассом. Но зато он знал другое: сенатор Луций Домиций Агенобарб во всеуслышание заявил, что Цезарь незаконно получил наместничество в Галлии. Агенобарб пригрозил, что, как только станет консулом, немедленно отзовет Цезаря из провинции и привлечет его к суду. Сенатор был очень богат и обладал большим влиянием в Риме. Его угрозы не были пустым звуком. Поэтому Цезарь не просто дал согласие на встречу с Крассом и Помпеем, но и настоял на том, чтобы она произошла как можно скорее.

Свидание трех самых могущественных людей Рима состоялось в Луке, на севере Этрурии, недалеко от подвластной Цезарю Цизальпинской Галлии. Чтобы скрыть свои истинные намерения, Юлий Цезарь пригласил в Луку сенаторов и всех влиятельных лиц Рима. Поводом послужило желание наместника посоветоваться насчет дальнейшего устройства завоеванной Трансальпинской Галлии.

Такого количества именитых гостей скромная провинциальная Лука еще не видела. Приглашение Цезаря приняло более двухсот сенаторов. Среди них были проконсул Ближней Испании Квинт Метелл Непот, пропретор Сардинии Аппий Клавдий, множество преторов, квесторов. Только ликторов, положенных должностным особам, насчитали сто двадцать человек.