Марк Красс

Как обычно, претендентов было много, но почти все кандидатуры были настолько незначительны, что едва ли могли рассчитывать на избрание. По Риму упорно ходили слухи, что получить консульство будут пытаться Гней Помпей и Марк Красс и что их поддерживает Гай Цезарь.

Римляне заключали пари, кто одержит победу на выборах: большинство, конечно, ставило на Помпея и Красса.

Чем ближе подходил день выборов, тем больше росло изумление граждан, и вызвано оно было упорным молчанием тех, кому уже прочили победу. Их действия породили много домыслов в народе. Неопределенность поведения первых граждан государства пугала обывателей, нарушала их спокойствие и побуждала к действию отчаянных людей, привыкших ловить рыбу в мутной воде.

Внести ясность попытался консул Гней Корнелий Лентул Марцеллин, бывший ранее в хороших отношениях с Помпеем, но в последнее время перешедший под крыло Катона. На народном собрании он прямо спросил Красса:

– Марк Лициний, будешь ли ты домогаться консульства на следующий год?

– Если это принесет пользу Риму, то буду, в противном случае – воздержусь, – уклончиво ответил сенатор.

– Гней Помпей, выставишь ли ты свою кандидатуру на выборах консулов? – обратился Марцеллин к товарищу Красса.

– Может быть, выставлю, а может, и нет, – еще более неопределенно ответил Помпей.

– Времени для раздумий не осталось: через несколько недель выборы, – не унимался консул. – Народ желает услышать от тебя, Гней Помпей Великий, более конкретный ответ.

– Для добрых граждан я, наверное, выставлю свою кандидатуру, но не сделаю это для дурных.

– Гней Помпей, твой ответ я расцениваю как оскорбление народного собрания. В своей гордыне ты потерял уважение к сенату, римским обычаям и законам, но последнее слово не за тобой, а за римским народом.

Угрозы Марцеллина задели военачальника за живое, и он просто не мог не ответить:

– Ты, Марцеллин, самый несправедливый человек на свете, к тому же, абсолютно лишенный чувства благодарности. Ведь это я сделал тебя из немого – красноречивым, а из голодного – пресыщенным обжорой.

Крассу не по душе было слушать перебранку товарища с консулом, и он покинул собрание.

Второй консул, Луций Марций Филипп, также был враждебно настроен к триумвирату: союзу Помпея, Красса и Цезаря.

– Почему мы должны спрашивать у Красса и Помпея, желают ли они стать консулами? – вопросил Марций Филипп. – Разве у нас в Риме нет больше людей, достойных управлять государством? Почему обязательно Помпей с Крассом? Почему снова вместе? Лично мне это непонятно – ведь они никогда не были друзьями. Прошлое совместное консульство Помпея с Крассом принесло лишь беды и угрозу новой гражданской войны. Я уверен, что консульство нужно им не для заботы о благе государства, а для тирании, захвата провинций и ведения кровавых войн.

После такого заявления шансы союзников Цезаря сильно упали. Дело в том, что именно консулы должны были составлять список кандидатов и оглашать его народу. Само собой, они могли вычеркнуть любого неугодного им человека, и Рим не сомневался, что Лентул и Филипп воспользуются этим правом.

Многие граждане со страхом следили за происходящим, ведь Помпей и Красс были не теми людьми, которых можно остановить одним словом, даже если это слово самого консула.

Тем временем консулы решили назначить день выборов. И тут два народных трибуна вспомнили о старинном праве вето и наложили его на решение консулов. Народные трибуны, ссылаясь на неблагоприятные знамения, запрещали выборы всякий раз, как только консулы изъявляли желание их провести. Так продолжалось до тех пор, пока не окончился срок полномочий Гнея Корнелия Лентула и Луция Марция Филиппа. Теперь каждые пять дней из числа сенаторов избирался интеррекс, который вместо консулов был обязан проводить выборы.

Союзники дождались, когда место интеррекса занял один из сенаторов, получивших богатые подарки от Цезаря, и выставили свои кандидатуры.

Все прочие претенденты на консульство благоразумно отказались от соперничества с всесильными триумвирами. Лишь Луций Домиций Агенобарб под сильным давлением Катона продолжал предвыборную борьбу. Для обоих эта затея окончилась весьма плачевно. На следующий день на них напали какие-то люди. Под ударами предательских мечей пал человек, несший перед Домицием факел, многих из сопровождавших ранили, в том числе и Катона. Больше оспаривать консульство у Помпея и Красса желающих не нашлось.

Цезарь облегченно вздохнул, узнав о результатах затянувшихся выборов. Он давно нуждался в помощи союзников, ибо самые худшие опасения наместника Галлии начали сбываться. В то время как Красс и Помпей с помощью подкупленных трибунов вели словесную борьбу с консулами, их союзник сражался с несметными полчищами германцев.

В конце 56 года германские племена узипетов и тенктеров перешли Рейн и появились в Галлии. Шли они целыми семьями, вместе с женщинами и детьми. Общее число вторгшихся составило четыреста тридцать тысяч человек.