Марья-царевна из Детской Областной

Хорошо хоть ладонь с талии убрал, а то Маша как-то не сориентировалась и даже не успела потребовать, чтоб руки не распускал. А надо было. В смысле — убрать, а не распускать.

А вообще, для начала следовало сейчас пойти, найти Кощея и… ну, как минимум, все-таки сказать, что ничего страшного тут сейчас не происходило. Нет, конечно, Змею тоже стоило объяснить, что он козел и нечего тут со своими обнимашками лезть, но все надо делать по порядку, а то, когда человек находится в таком аффекте как Кощей… Кто его знает, вдруг с крыши решит прыгнуть? Он, конечно, бессмертный, но…

Маша решительно дернула за ручку двери… И обнаружила, что та заперта. Вот когда он успел замок повесить?

— Зря стараешься, царевна, — подал голос Огненный Змей. — Не откроешь ты дверь, она запечатана.

— А ты бы лучше помолчал, советник, — обернулась к нему Орлова. — Какого… черта обниматься полез?! Не пьяный вроде… Дать бы тебе сейчас по голове, да побольнее! А куда бить, чтоб сильней болело, я знаю! Меня учили!..

— Да что ты знаешь о боли, царевна? — вдруг криво усмехнулся мужчина и, не дожидаясь ответа, вдруг подался вперед, резко провел ладонью по лицу, стирая личину, и, не дожидаясь ответа, зло выдохнул: — Хорош?

— Твою агалактию! — только и смогла выдохнуть Маша, не потрясенного взгляда с собеседника: — Советник, ты в КВД анализы сдавал?!

— Что?! — Огненный Змей, кажется, ждал совсем не такой реакции.

Вместо ответа Орлова шагнула к нему, двумя пальцами ухватила за подбородок, повернула голову собеседника к свету, разглядывая обнажившиеся мышцы и сухожилия.

— М-да… Тебя в анатомичке можно наглядным пособием выставлять, советник…

Мужчина попытался мотнуть головой, вырываясь из цепкой хватки врача.

— Не дергайся! — прикрикнула на него Маша. — По лбу дам!

Честно говоря, Орлова сейчас понятия не имела, что же может быть у пациента. Нет, к дерматологу ему точно надо было сходить. И вообще, голыми руками трогать лицо не стоило, но, раз уже начала, отступать было некуда.

— Что ты там увидеть хочешь, царевна? — окрысился Змей. — Надеешься, что поцелуешь и все исчезнет?

— А это и в славянских сказках есть? — задумчиво протянула Маша.

Дверь заперта, спешить некуда… Если жених действительно психанул из-за того, что посчитал, что Орлова тут чем-то непристойным занималась — это, конечно, не хорошо, но раз уж озаботилась осмотром, надо его закончить.

Советник резко дернулся в сторону, уходя из Машиной хватки, встал:

— Тебя мое проклятье не касается.

— Угу, — саркастически согласилась женщина: — И руки ты тоже из-за проклятья распускал.

Огненный Змей фыркнул:

— Дура ты, царевна, — в его голосе проскользнули сочувствующие нотки. — Неуж-то действительно не понимаешь ничего?

— И что я должна понимать?

Вопрос на языке крутился совсем другой: "Уж не воспылал ли ты ко мне страстью неземной, советник?", но Орлова его благоразумно проглотила.

— Действительно не понимаешь? — фыркнул советник. — Ты… про царя хоть что-нибудь знаешь? Про бессмертие его…

— Это в смысле… "Смерть кощеева на конце иглы"? — удивленно нахмурилась Маша, а потом прикусила язык. А вдруг это здесь страшная-страшная тайна, которую кроме Кощея и Бабы-Яги никто и знать не должен.

— Я ж и говорю, дура, — хмыкнул Змей. — При чем здесь смерть? Если бы на игле она была, поломай — и бессмертным сделаешь… Жизнь его там. Душа.

— Как "душа"?! — только и охнула Маша.

— Да так. Только вот у царя сейчас — душа в теле. Нет у него иглы. И если выйдет на бой с Нияном — не выстоит, погибнет. А вслед за этим — и Нави не устоять…

Маша сглотнула комок, застрявший в горле.

— А чтоб душу из тела вынуть да в иглу заточить, нужно чтоб сам царь этого захотел. Только захочет он этого, лишь если белый свет ему не мил будет, — продолжал ровным голосом Змей. — Коли предаст он кого — и чтоб совесть не грызла, в иглу ее спрячет. Или коли кто другой его предаст. Например, невеста, которую он пуще жизни полюбит. Благо, если каждые сто лет новую искать — одна по душе да придется. А потом изменит невеста ему, загуляет с кем другим… Старый метод. Действенный.

Машу словно пыльным мешком по голове ударили.

А советник дернул сохранившимся уголком рта, словно попытался улыбнуться и, на миг склонившись в поклоне, обронил:

— Прости, царевна, мне еще договор подписать надо, — вылетел огненным всполохом в распахнутое окно…

* * *

Финисту недужилось. Преодолев огромное расстояние от Пучай-реки до Навьгорода, мужчина смертельно устал. Лицо гонца заливала неестественная бледность, на лбу выступила испарина…

Лекарь быстрым шагом вошел в горницу. Цыкнул на суетящихся подле кровати домовых:

— Брысь отсюда, помощь понадобится — кликну.

Дождавшись, пока за последним из слуг закроется дверь, мужчина повернулся к уставшему гонцу:

— Как ты?

Финист с трудом улыбнулся бледными губами:

— Плохо, лекарь… До Пучай-реки пара дней лету, а я с рассвета добрался…

Тугарин хмыкнул: