Марья-царевна из Детской Областной

Нет. Плоть у Кощея, как у той нудистки, что у него по комнате шарилась, кусками не отваливается, но когда на тебя смотрят, как на предмет меблировки или на лягушку какую-то — хоть бери, да из-под венца сбегай!

И надо ж было советнику все так испоганить!

— Почто грустишь, царевна? — мяукнул тихий голосок из-за спины.

Маша оглянулась: Васенька сидел на полу, подле ножки кровати, чинно сложив ручки на коленях.

На языке у Орловой крутился честный ответ: так, мол, и так, последняя надежда выйти замуж за приличного человека накрылась медным тазом, но женщина побоялась, что если она так скажет, коловертыш ее попросту не поймет: чем бессмертный правитель Нави — неприличен?

— Война будет, — сухо откликнулась женщина. — Сам ведь говорил — страшное грядет.

Даже если предположить, что сказки не врут, что с остальными будет? Сколько погибнет?

— Страшное, царевна, — согласился Васенька. — Да только каждый навий человек знает, что он по лезвию ножа ходит… Мы все три мира от Нияна храним…

Орлова нахмурилась:

— А боги? Почему они не помогут?

Ведь если все эти Макоши, Велесы, Свароги, действительно существуют, почему они не вмешаются?

— Каждому из у богов что попросили не поможешь, слезы не вытрешь, судьбу не поправишь… Да и вообще, что одному — горе, другому — счастье, — вздохнул коловертыш. — У соседа корова умерла, а ты и рад радешенек. Особенно, если сам отравил.

Маша отмахнулась:

— Я не об этом. Ниян этот ваш… Если он нападет и от того, выстоит ли Навь, зависит судьба всех миров, почему никто не вмешается? Взяли бы, заперли его где-нибудь…

— А кто души из Яви будет в Пекле держать? — резонно возразил Васенька. — Царя Кощея к этому приставим? Или всех: и злых, и добрых — в светлый Ирий пошлем?

Маша только вздохнула: а говорят в славянской мифологии не было дуализма…

* * *

К Пучай-реке войско прибыло задолго до заката. Можно было несколько часов отдохнуть… — и готовиться к битве. До того, как солнце за окоемом скроется, Нияново войско в атаку не пойдет, света забоится, а уж как последние лучи за горизонтом пропадут… Лучше и не пытаться предсказать, что тогда начнется.

Огненный Змей стоял на берегу. Серые волны уже несколько раз успели лизнуть носки алых сафьяновых сапог — от красной кожи тянулся легкий дымок, но советник не попытался даже на шаг отступить.

От воды тянуло жаром — казалось даже колдовская личина, скрывавшая раны, сейчас оплавится, воском растаявшим потечет. Ветер, дувший в спину, дергал за кудри, трепал одежду. У самой кромки два потока сходились, взмывали вверх, укрепляя невидимую стену, поставленную много веков назад при Сотворении Мира.

На душе было тошно и пакостно.

— На корабле быстрее, чем на птичьих крыльях, — хрипло обронил сбоку знакомый голос.

Змей бросил короткий взгляд на говорившего, нахмурился:

— Финист? Откуда ты здесь? — благо, спора с дальним родственником ловчего у советника никогда не было.

А гонцу ведь отлежаться надобно было, после долгого перелета, а не вновь к приграничью спешить.

Молодой мужчина пригладил каштановые волосы:

— Лекарь царский выходил, на ноги за час поставил. Честь ему и хвала — недаром хлеб ест.

Змей прищурился:

— Тугарин? Он здесь? — За последними треволнениями советник даже не озаботился проследить, что там лекарь дальше делать замыслил.

Гонец мотнул головой:

— Я слыхал, царь велел ему в Навьгороде остаться. Правителю лекарь без надобности, а войску заставные целители помогут, коли беда приключится.

Советник со свистом втянул воздух через зубы.

Только этого не хватало! Не успел царю правду сказать — и вот тебе! Что оставшийся в столице Тугарин измыслит? На какое предательство решится?

На месте он ведь сидеть не будет, вновь воду мутить начнет…

— Что опечалился, советник? — чуть слышно промолвил Финист. — Никак за родича обеспокоился?

— Подколодный аспид Тугарину родич! — огрызнулся Огненный Змей. — Мне хранитель Мирового Древа — и тот по крови ближе!

Финист усмехнулся: весело, бесшабашно:

— Ну, коли не по нраву лекарь тебе — лишний повод с сегодняшней битвы целым воротиться, в глаза ему плюнуть.

Мужчина бросил на советчика косой взгляд, но дальний родственник Соловья Одихмантьевича ответил новой улыбкой, и советник не удержался:

— А у тебя есть повод вернуться?

Новый смех:

— И у меня есть причина вернуться живым, советник, как не быть! Только я тебе ее имя не раскрою!

* * *

На дверях Постельной палаты висел тяжелый замок. Такой и захочешь сбить — не справишься. Да еще и слуги шастают — будешь долго подле двери стоять, обязательно кто-нибудь заинтересуется, что лекарь здесь забыл…

Тугарин оглянулся, проверяя, нет ли кого поблизости, и осторожно коснулся ладонью замка. Пальцы словно мелкими иголочками прошило — хорошую защиту ведогонь на казну поставил, нечего сказать. Впрочем, она ведь на живых рассчитана, а не на покойников…

Осталось только ночи дождаться.

А вот с замком надо что-то делать…

Впрочем, в темнице ведь наверняка пара-тройка татей сидит… За возможность на свободу выйти любой просьбу мелкую выполнит.