Марья-царевна из Детской Областной

— Как есть, — буркнул Кощей. — Гнилью идут, — хорошо хоть тихо сказал, кроме Змея и царевны и не услышит никто. — Если так дальше пойдет — Древо рухнет, все три мира прахом осыпятся.

Змей нервно закусил губу. Зрачки советника пульсировали, то вытягиваясь в тонкую, звериную, струнку, то вновь затапливая всю радужку.

Царь и сам понимал, что сказал слишком много. Когда не знаешь, кому доверять, лучше о чем-то важном и не рассказывать… Да только поздно уже было сожалеть… Потерявши голову о волосах не плачут.

— Я… Мой царь… — мужчина запнулся и слабым голосом начал снова: — Мой царь, мне нездоровится… Дальше дел на сегодня не назначено. Позволь мне пойти отлежаться?

Маша мысленно застонала. Что и требовалось доказать. Об стену ударился? Головой долбанулся? Наверняка ж сотрясение, пара — тройка ушибов… Еще небось и трещины в костях…

Удивительно, что еще столько продержался!

Всадники как раз подъехали к царским хоромам.

Кощей кивнул:

— Я скажу дворскому, чтоб челядь за лекарем послали. Глядишь в городе кого найдут.

— Не стоит тревог, мой царь, — хрипло отозвался Змей. — Я отлежусь, и к завтрашнему утру буду вновь к службе готов.

Маша только рот открыла, чтоб возразить, но правитель уже головой мотнул:

— Можешь быть свободен.

Советник спрыгнул на землю, неловко поклонился, с трудом выпрямился и, отступив спиной вперед на несколько шагов, развернулся и направился прочь… Одно плечо у него было выше другого…

* * *

Маша толком не поняла, как она на земле оказалась, кто ей спуститься помог. В спину вроде бы не толкали — и то хлеб.

По большому счету было видно, что Змею плохо и требовалась медицинская помощь, но Орлова очень сомневалась, что советник даст себя осмотреть.

Еще и это упоминание о гниющих корнях… Пусть саму Машу это особо и не трогало, но явственно же видно, что Кощей по этому поводу беспокоится. Да и ясно почему. Если то, что он сказал — правда: все очень и очень плохо.

Правда, сама Маша тут вряд ли что сделать может, на что-нибудь повлиять.

А раз так — пора заняться тем, в чем ты компетентен: осмотреть непосредственного пациента. По крайней мере, пока будешь заниматься своими прямыми обязанностями, можно будет не задумываться о том, что небо может в любой момент рухнуть на голову, а ты и сделать-то ничего с этим не можешь…

Имени мальчика Маша, правда, не знает, но да он ведь помощником стольника был, а значит, можно у поварят на кухне спросить.

А еще — к делу это, конечно, сейчас не относится, но в дальнейшем надо будет обязательно поднять вопрос об использовании детского труда…

Детям учиться надо, а не тарелки таскать!

Маша поправила на плече сползающую сумку и решительно направилась прочь. Сейчас надо в свою комнату зайти, забрать энциклопедию по народной медицине, потом на кухню заглянуть, выяснить, где пострадавшего мальчика найти.

Запястье перехватила крепкая рука:

— Ты куда?! — вот точно синяки останутся, так хватать.

Потенциальный супруг, похоже, решил показать, кто в доме главный. Вот нет на него феминисток! Они б ему быстро рассказали, как порядочных женщин за руки хватать.

Пересказывать весь свой путь — в свою комнату, на кухню, к пострадавшему ребенку — было слишком долго и нудно. Маша решила обойтись кратким содержанием предыдущих серий.

— Мне ребенка осмотреть надо.

— Какого ребенка?

Маша вздохнула:

— Вчерашнего. Все эти благословения и проклятья — это, конечно, хорошо, — подумала и добавила, — мой царь, но я должна убедиться, что с ним все в порядке.

— А какое тебе до этого дело, царевна? — прищурился Кощей, легким кивком отпуская рынд и набежавшую челядь.

Полонянка хмыкнула: похоже, здесь все страдали избирательной глухотой. Вроде бы только что, при нем рассказывала, как Соловью лечиться, так нет же, каждый раз спрашивают — а что ты, красна девица, в медицинское дело лезешь?

— Врач я, — устало сообщила Маша. — Терапевт — педиатр. Лекарь, по-вашему. По детским болезням.

— Родимцы заговариваешь и грыжу закусываешь? — насмешливо хмыкнул Кощей.

Орлова, что называется, "зависла". Она понятия не имела, что местные понимают под словом "родимец". Так что этот вопрос решила обойти.

— Грыжу не закусывать надо, а лечить, — вздохнула женщина. — Массаж, лейкопластырь, выкладывание на животик… Если совсем уж не поможет, остается операбельное лечение.

Этих подробностей Маша решила не касаться. Она же не хирург, в конце концов. И можно только надеяться, что тут в Нави ей не придется внезапно вырезать кому-нибудь аппендицит. Не справится же!

— Руками, значит, не вправляешь, — дернул уголком рта Кощей и не удержался, съязвил: — А косу тебе за хорошее лечение отрезали?

— Да что ж вы так привязались к этой паллиативной косе?! — не выдержала Маша. — Никто мне ее не резал! Мода такая! По городу пройдись — хорошо, если у одной женщины из ста косу увидишь! Мода такая! Понимаешь? Мода! — она даже "мой царь" забыла добавить.

Последнее слово Кощею было совершенно не понятно. Но общую суть речи он уловил.

— Правда, не резали? — внезапно осипшим голосом спросил он.

У царя даже от сердца почему-то отлегло. Хотя вроде и не с чего было…