Марья-царевна из Детской Областной

Так что к царскому терему Орлова традиционно ехала на одном коне с женихом. У того вроде симметричность лица и движений не нарушалась, на тошноту не жаловался, сознание не терял — так что сотрясения на первый взгляд не было.

…От набежавшей встревоженной челяди царь только отмахнулся.

— Кликните рынд, к ловчему поедем, — и попытался ссадить с коня Машу.

— Я тоже еду! — возмутилась женщина. В конце концов, неудобства можно перетерпеть, а профессиональные обязанности никто не отменял. — Я- врач! Лекарь! И должна…

Кощей понял, что так просто он от нее не избавится…

— Леший с тобой… Советник! — окликнул он только спешившегося Змея. — Оставайся. Отлежись.

— Позволь мне поехать с тобой, мой царь, — в обычно мягком голосе проскользнули хриплые нотки. — Разве я могу не проведать ловчего?

Маше показалось или в его словах действительно звучала усмешка?

— Позволь мне только кафтан сменить, да лицо утереть, мой царь, и я снова готов к службе…

Только вот спину он, по дороге к терему Соловья Одихманьевича, держал неестественно прямо и, кажется, даже старался лишний раз не шевелиться. Маша вообще не понимала, как он умудряется оставаться в седле. Видно же, что ему больно!

Уже когда небольшой отряд спешился перед знакомыми воротами, Маша не выдержала, поправила на плече ремешок сумы, подаренной Ягицей Кощеевной, шагнула к Огненному Змею:

— Советник, я… Я могу помочь, я разбираюсь в лекарствах…

Да, она не травматолог! Но хотя бы элементарно осмотреть, выяснить, нет ли переломов, она может!

Мужчина дернул уголком рта:

— Я цел, царевна. Не стоит беспокоиться.

— Но…

— Я в порядке! — сквозь зубы прошипел он.

Только вот зрачки у него от боли занимали уже почти всю радужку…

…Ловчий лично вышел встречать царя. С Машиной точки зрения это было верхом легкомыслия — она же сказала, что мужчине нужно оставаться в постели!

Правда, стоит ли возмущаться, Маша пока не знала. С одной стороны — нарушение постельного режима, а с другой — может, если к тебе царь приехал, и ты навстречу не вышел, за это голову рубят?

А Соловей Одихмантьевич поклонился в пояс:

— Здравия тебе, царь — батюшка!

Голос у него, кстати, со вчерашнего дня стал получше, удовлетворенно отметила про себя Маша. Глядишь, еще пару дней — и поправится.

— И тебе здоровья, Соловей Одихмантьевич, — кивнул Кощей. — Слышал, прихворал ты?

— Лихоманка в гости заглянула, — вздохнул мужчина. — Почти своим присутствием мой двор, царь-батюшка? — он посторонился, пропуская.

Кощей шагнул вперед, а взгляд Соловья упал на неподвижно замершего Огненного Змея.

— А эта гадюка подколодная что здесь делает?! — зло прохрипел хозяин.

Советник тонко улыбнулся:

— И я рад тебя видеть, царский ловчий. Здоровья желать не буду, и без меня справишься.

— Не был бы ты с царем, на двор бы тебя не пустил! Ноги бы твоей здесь не было!

— Хорошо, что я все-таки с царем, правда? — хмыкнул Змей, проходя в ворота вслед за правителем и — Маша готова была в этом поклясться! — специально задев плечом Соловья. Да так сильно, что тот отступил на шаг и ударился спиной о распахнутую створку.

— Аспид проклятый! — прохрипел ловчий.

— За что вы… ты его так не любишь? — не удержалась от вопроса Маша.

— Да ты на рожу его самодовольную глянь! — не выдержал Соловей. — Только и может, что по бабам шляться да фертом стоять, индюк напыщенный!

Змей даже не оглянулся:

— Не всем же на сырых дубах сидеть и покляпые березы свистом гнуть! — равнодушно бросил он. — Кому-то и головой работать нужно.

— Головой ли?! — фыркнул ловчий.

… Хозяйка — статная женщина лет сорока, встречала гостей на пороге. Поклонилась в пояс, позвала в горницу.

Стол к приезду царя накрыли, что называется, от души: на алой скатерти, постеленной поверх зеленой были расставлены многочисленные блюда, тарелки. Чего здесь только не было, пироги, жаренные фазаны, блины, оладьи, многочисленные мясные яства…

Маша, честно говоря, была против того, чтобы больной сидел за общим столом — ему постельный режим необходим! — но кто ж ее будет слушать?

Совесть удалось успокоить тем, что Соловью уже явственно было лучше, на поправку он уже пошел… Не привязывать же его к кровати, в самом деле! А когда обед закончится, можно будет наконец посмотреть, что там за травы дала Ягица Кощеевна — или все-таки Баба-Яга? — и найти нужные. Будет весело, если они там никак не обозначены и не пописаны. Какую-нибудь там мяту-мелису Маша еще отличит, а если запаха нет и она вся посечена мелко, что тогда делать?

Будем надеяться, что рубленных поганок в сумке нет. А то напоишь отваром пациента — и так неудобно получится…

Кощея посадили во главу стола. Машу — по правую руку от него. Чуть дальше уселись хозяин с хозяйкой, трое сыновей… Змея усадили на самом краешке. И тарелку ему поставили с отколотым краем…

— Извини, советник, — оскалил зубы в усмешке Соловей. — Других нет.

— Обнищал ты, ловчий, — легко согласился Огненный Змей. — Скоро по миру с протянутой рукой пойдешь, — потянулся за ломтем хлеба, и легким движением столкнул тарелку на пол. Осколки полетели в разные стороны. — Надо же, какой я неловкий!