Мао Цзэдун

Член ЦК КПК Ван Хунвэнь был высоким, хорошо сложенным мужчиной, к тридцати одному году не растратившим еще юношеской пылкости. Он появился на свет в бедной крестьянской семье, принимал участие в Корейской войне, после чего партия направила его на текстильную фабрику. В глазах Мао Ван Хунвэнь являлся воплощением чистоты социального происхождения: крестьянин, солдат и рабочий. Причины, по которой его вызвали в столицу, Ван не знал и был поражен интересом Председателя к его жизни и взглядам. Ответы молодого партийного работника, видимо, пришлись вождю по вкусу, поскольку Мао заставил Вана заняться трудами Маркса, Энгельса и Ленина. Обладая довольно скудным образованием, тот оказался перед сложной и на редкость нудной задачей. Изматывающим образом действовал на Вана и привычный Председателю ночной образ жизни; в телефонных разговорах с шанхайскими друзьями он жаловался на невыносимую скуку столичной жизни. Тем не менее в конце декабря, через двое суток после семьдесят девятого дня рождения Мао, на заседании парткома Пекинского военного округа Чжоу Эньлай и Е Цзяньин представили Ван Хунвэня командному составу НОА как «молодого человека, которого рекомендует сам Председатель». Чжоу подчеркнул, что именно таких людей Председатель намерен выдвигать на руководящие посты в ЦК и его Военный совет.

Со стороны Мао это явилось не просто капризом. Статус, которым обладали Лю Шаоци и Линь Бяо, вел за собой всю партию. У Чжан Чуньцяо его не было. Фракционная борьба и преданность Цзян Цин поглотили его настолько, что Чжан оказался неспособным руководить партийными массами и установить прочный контакт с лидерами более умеренных взглядов.

Ван Хунвэнь представлял собой «темную лошадку», человека со стороны, никак не связанного с грызней различных политических группировок.

В марте 1973 года началось его вхождение во власть: по личному указанию Мао Ван постоянно присутствовал на заседаниях Политбюро. То же самое делали и другие неофиты: Хуа Гофэн и У Дэ. Впервые Хуа Гофэн обратил на себя внимание Председателя еще в 1950 году, будучи первым секретарем парткома его родного уезда Сянтань. По окончании «культурной революции» Хуа возглавил партийный комитет провинции Хунань, а после смерти Се Фучжи заменил его на посту министра общественной безопасности и переехал в Пекин. У Дэ стал первым секретарем столичного горкома. Оба были значительно старше Ван Хунвэня: Хуа Гофэну пятьдесят один год, У Дэ — шестьдесят. Оба, подобно более молодому коллеге, придерживались самых радикальных взглядов и были в состоянии обеспечить себе поддержку всех расколотых разногласиями фракций. В них Мао видел запасных игроков — на тот случай, если избранная им стратегия окажется безрезультатной.

В сложном мозаичном полотне, созданном политической волей Председателя, не хватало последнего кусочка.

12 апреля в здании Всекитайского собрания народных представителей на банкете в честь руководителя Камбоджи принца Нородома Сианука появился низенький круглоголовый человек с седеющими волосами. У него уверенная, полная сдержанного достоинства манера держаться. Дэн Сяопин, «второй по рангу в партии человек, желавший идти капиталистическим путем», месяцем раньше без всякого шума был реабилитирован и уже работал на посту заместителя Премьера Госсовета.

Шестидесятидевятилетний Дэн едва не вдвое старше Ван Хунвэня. Его возврат был ускорен отчасти необходимостью подыскать замену терявшему силы в борьбе с раком Чжоу, отчасти личным обращением на имя Председателя, в котором автор сравнивал «культурную революцию» с «огромным зеркалом, отразившим таких монстров и предателей, как Линь Бяо и Чэнь Бода». Как бы между делом Дэн вставил в письмо фразу о том, что с удовольствием вернулся бы к работе на благо партии. Однако главным доводом в пользу извлечения бывшего «каппутиста» из небытия стало для Мао осознание простого факта: без мощной поддержки Ван Хунвэнь не сможет удержать идущую ему в руки власть. По замыслу Председателя эти двое должны были работать вместе: Ван возглавит партию, Дэн — правительство. Лет через десять или пятнадцать, когда первый наберется необходимых знаний и опыта, он поведет за собой страну уже самостоятельно. Авторитет Дэна позволял держать в подчинении армию, к чему Ван Хунвэнь был пока еще не способен. Дэн умел заставить механизм государственной машины работать четко и без перебоев, Ван — нет. Если только Мао успеет передать до своей смерти Вану все полномочия лидера партии, то молодость нового преемника и его безусловная преданность высоким идеям «культурной революции» послужат надежной гарантией того, что созданное Председателем идеологическое наследие не окажется забытым.