Мао Цзэдун

Выдержав значительную политическую паузу, Мао дал неохотное согласие на встречу Премьера Госсовета Чжоу Эньлая с Председателем Совета Министров СССР А. Косыгиным. Она состоялась в сентябре в Пекинском аэропорту — Председатель посчитал необходимым еще раз напомнить: варварам в Срединном Царстве дальше порога хода нет. Высоким договаривающимся сторонам удалось достичь взаимопонимания по вопросам сохранения статус-кво вдоль линии границы, продолжения переговоров по спорным участкам и избежания дальнейших вооруженных конфликтов.

Кризис миновал.

Однако он успел послужить прекрасным фоном для работы 9-го съезда партии. В демонстрациях протеста против действий «новых царей» приняли участие около четырехсот миллионов человек — половина населения страны. Громкая и устрашающая фразеология, расписывавшая угрозу «советского социал-империализма», гальванизировала энергию нации так же, как во времена Корейской войны подняла ее боевой дух широкая пропагандистская кампания против США.

Она же позволила Мао соединить с трудом сходившиеся концы. В середине октября по решению Политбюро Линь Бяо дал сигнал «красной тревоги», по которому около миллиона военнослужащих НОА стали отрабатывать «действия в условиях внезапного нападения с севера». Полным абсурдом назвать такие меры было нельзя. Несмотря на некоторое улучшение обстановки вдоль советско-китайской границы, Пекин только что завершил первое успешное подземное испытание ядерного устройства и опасался, что Москва поторопится нанести хирургически точный удар по китайским военным лабораториям. Вопрос о том, верил ли Председатель, как он будет уверять позже, в возможность ядерного удара по Пекину, остается открытым. Однако опасения эти дали ему предлог удалить из столицы не только ветеранов, но и, что было еще важнее, Лю Шаоци и Дэн Сяопина.

Дэна вывезли к жене, в Цзянси, где он жил под охраной в военной казарме и половину рабочего дня проводил в цехе ближайшего завода по ремонту тракторов.

С лета 1968 года Лю Шаоци оказался прикованным к постели. После перенесенного воспаления легких он потерял речь, врачам пришлось поддерживать его внутривенными вливаниями. Его поредевшие и ставшие совсем седыми волосы два года не знали ножниц и опустились ниже плеч. По распоряжению Мао 17 октября его на носилках доставили из Чжуннаньхая в аэропорт, откуда самолет перенес немощного старика в Кайфэн. Там Лю поместили в неотапливаемый домик во дворе горкома партии. В легких вновь начался воспалительный процесс, однако разрешения перевезти больного в госпиталь из Пекина так и не поступило. Последний вздох Лю Шаоци сделал 12 ноября 1969 года.

Мао не отдавал прямого приказа приблизить его смерть, как и смерть Хэ Луна, Тао Чжу или Пэн Дэхуая, который умер несколькими годами позже в тюремной больнице.

Но он и пальцем не пошевелил, чтобы отдалить се.

ГЛАВА 16 РАСПАД

Через шесть недель после смерти Лю Шаоци Мао исполнилось семьдесят шесть лет. Будучи заядлым курильщиком, Председатель уже давно страдал заболеваниями органов дыхания. Но других проблем со здоровьем у него не было. Вернувшись после годового отсутствия, личный врач Мао обнаружил в коридоре, ведущем в спальню своего подопечного, настоящий гарем. Разделить свою огромную постель Председатель временами приглашал «трех, четырех, а то и пять девушек сразу».

С возрастом он становился все более капризным и непредсказуемым. От подчиненных Мао всегда ожидал умения понимать его без слов — если не с целью предвосхитить желания, то хотя бы не ошибаться в них. Ставшие на протяжении двух последних десятилетий жертвами Гао Ган, Пэн Дэхуай, Лю, Дэн и Тао Чжу не прошли это испытание. Однако сейчас разгадать действительные намерения Председателя стало еще труднее. Он не только развивал идею до логического завершения, чтобы потом мгновенно вывернуть ее наизнанку — как получилось с «Шанхайской коммуной» и армейской 1967 года чисткой «каппутистов», — что само по себе всегда заставало его последователей врасплох. Теперь Мао все чаще скрывал свои истинные помыслы либо выражал их с многозначностью дельфийского оракула — из любопытства посмотреть, как будут реагировать на них окружающие.

Из «кабинета, напоенного ароматом хризантем», начало ощущаться легкое дуновение паранойи. «В последние годы жизни, — писал один из членов Политбюро, — Председателю уже почти никто не доверял… Видели его мы весьма редко, и когда видели, то старались молчать. А вдруг он не так поймет сказанное?»

В конечном итоге коллеги Мао привыкли к роли придворных льстецов.