Мао Цзэдун

Официальная пропаганда вовсю трубила о грандиозном успехе «культурной революции». Было признано, что Мао поднял марксизм-ленинизм на «более высокую и совершенно новую ступень» и создал философию «эры, в которой империализм приближается к своему полному краху, а социализм одерживает всемирную победу». Изречения Председателя настолько укоренились в сознании нации, что в повседневной речи современников заняли то место, которое предки на протяжении веков отдавали традиционным ссылкам на Конфуция. 9-й съезд КПК утвердил тезис о классовой борьбе в качестве «основной линии партии на период построения социализма». Грядущие поколения будут проводить политику «продолжения революции в условиях диктатуры пролетариата».

Вполне закономерен вопрос: что же после трех лет хаоса и непрерывных раздоров было в конце концов достигнуто?

Прежде всего — «разоблачение» Лю Шаоци. Дэн Сяопин и Тань Чжэньлинь находились под домашним арестом. Хэ Лун и Тао Чжу уже оставили этот мир. Тысячи фигур меньшего масштаба были навсегда отстранены от власти, причем многие находились в тюрьмах. Около полумиллиона человек просто отдали свои жизни делу партии — эта цифра удвоилась после того, как борьба за «очищение рядов» вскрыла и обрекла на уничтожение новых «контрреволюционеров». Все внешние проявления «буржуазного» образа мыслей были жестоко подавлены.

На место Лю Шаоци Председатель поставил Линь Бяо. Перед своим предшественником у Линя было преимущество: он почти на десять лет моложе. Но Линь Бяо вечно болен, он столь часто жаловался на недомогания, что Мао обращался к нему не иначе как к «нашему здоровяку». Родственное неврастении Мао расстройство нервной системы заставляло преемника жутко потеть. Но в отличие от Председателя Линь был к тому же и ипохондриком. Он ненавидел общение с людьми, перспектива встречи с иностранной делегацией приводила его почти в исступление. Проходя в 40-е годы курс лечения в СССР, он так привык к морфию, что до конца дней не смог избавиться от этой зависимости. Со временем Линь Бяо начал чувствовать отвращение к солнечному свету. Шторы его кабинета были постоянно задернуты. В ветреную погоду он вообще не выходил на улицу. В его помещениях зимой и летом поддерживалась одна и та же температура: 24 градуса по Цельсию.

Даже по меркам высшего руководства, где личные дружеские связи всегда являлись редким исключением, Линь считался в высшей степени нелюдимым. Жил он в полном уединении хорошо охраняемого особняка в северо-западном районе Пекина Маоцзявань.

Посетители появлялись там крайне редко. Ни к кому в гости Линь Бяо не ходил, отклоняя приглашения даже ближайших коллег. Он отказывался читать документы, заставляя секретарей пересказывать их основное содержание, что должно было занимать не более тридцати минут в день.

Но ни один из этих эксцентрических моментов поведения не помешал Мао остановить свой выбор именно на Линь Бяо. Амплуа Председателя партии предполагало роль не деятеля, а стратега. В глазах Мао наивысшим достоинством Линя было то, что с момента их встречи в Цзинганшани в 1929 году тогда еще совсем юный соратник проявил себя как самый преданный его последователь и сторонник. Интеллекту Линь Бяо могли бы позавидовать многие. Единственный в окружении Председателя, он обильно разбавлял свою речь соответствующими моменту историческими ссылками (их разыскивала для него в древних текстах целая группа референтов), а когда не был занят воспеванием исключительных достоинств вождя, то мог изложить взгляды Мао по тому или иному вопросу с такой ясностью и четкостью, которые оставались недоступными для других. Его политический вес определялся авторитетом наиболее талантливого военачальника периода гражданской войны. Его идеологией являлась религиозная вера в «Мао Цзэдун сысян» («идеи Мао Цзэдуна»).

Однако харизмы лидера Линь Бяо никогда не имел. Зная это, Председатель осознавал необходимость поиска второй столь же надежной фигуры.

Проблема была неразрешимой. Глядя в огромный зал здания Всекитайского собрания народных представителей, где проходил 9-й съезд КПК, Мао не мог не видеть, что из полутора тысяч делегатов две трети одеты в армейские кители. Едва ли не половину нового состава ЦК составляли военные. Ветеранов насчитывалось менее одной пятой. Новые члены наверняка представляли собой политически и идеологически выдержанных бойцов партии, но ни одного из них нельзя было и рядом поставить с тем первым поколением руководителей, на смену которому они пришли.

В масштабах страны достижения «культурной революции» выглядели весьма и весьма спорными. Ее бурные процессы протекали в основном в городах. До большей части шестисотмиллионного китайского крестьянства, не воспринявшего в отличие от заверений пропаганды «с надеждой в душе великие новости», доносились лишь отдаленные слухи о массовых беспорядках среди горожан.