Манька-принцесса (сборник)

Серега в это время пребывал в одиночестве. В дороге он несколько раз порывался признаться Митрофанычу, что свататься не будет, какая бы ни была пригожая невеста. Но так и не собравшись с духом, Сергей ничего лучше не придумал, как спрятаться за сараем, когда все заходили в дом. А потом, подсмотрев в окно, что застолье и без него в разгаре, забрался в повозку.

Зарывшись в сено по самую шею, Серега лежал на спине и глядел в небо. Перед его глазами маячило взволнованное лицо соседки. Он вновь и вновь мысленно переваривал новость, которой огорошила его сегодня Катерина:

– Сережа, ты меня прости… Надо было раньше сказать, но я сама еще не знала. А теперь… Теперь будет ребенок.

Она проговорила это, как в омут с головой, и крепко зажмурилась. Сергей невпопад спросил:

– Где?

Потом, подумав, добавил:

– У кого?

Катька, осторожно открыв глаза, ответила:

– У меня.

И уточнила:

– У нас с тобой будет ребенок. А избавиться нельзя – большой срок.

Потом, не выдержав, испуганно заголосила:

– Но я не нарочно! Честное слово!

Ошеломленный Сергей вытаращил глаза и какое-то время пребывал в этом состоянии, но вскоре почувствовал облегчение – ведь все решилось само собой в одночасье! Он даже улыбнулся, но потом, нахмурившись, грозно прикрикнул:

– Я тебе покажу – избавиться!.. А прощенья за что просишь?

– Не знаю, – прошелестел ответ.

– Дура ты, Катька…

– Дура, – часто закивав головой, согласилась Катерина.

– Ладно, все ведь хорошо, – твердо проговорил Серега и, увидев около погреба мешки с картошкой, строго добавил: – Не вздумай сама носить в погреб картошку! Я там долго не задержусь, приеду, сам все сделаю. И прекрати реветь: тебе нельзя нервничать!

Со двора Сергея послышался голос Наталки, и Катерина испуганно спросила:

– А как же твоя мама?

Но Сергей, не отвечая, быстро повернулся и ушел.

Все это он, лежа в повозке, уже в который раз прокручивал в уме, пытаясь убедить себя, что мать на этот раз его поймет.

– Пусть раньше было несерьезно, но теперь от ребенка куда денешься? – неизвестно кого уговаривал Серега.

Он не боялся матери, но и расстраивать ее тоже не хотел. Сергею было пятнадцать лет, когда отец от них ушел. Долгое время матери был свет не мил, и Сережа дал себе слово никогда ее не огорчать. До сих пор так и было.

Пока он предавался воспоминаниям, входная дверь дома открылась, и оттуда вывалилась шумная компания. Серега незаметно (благо уже были сумерки) выбрался из повозки и проворно шмыгнул мимо кустов к дороге, где стал поджидать всю братию, чтобы ехать домой. Прощание затягивалось. Долго желали друг другу всяческих благ, расстались в конце концов лишь благодаря заверениям с обеих сторон о ближайшей встрече.

Настя и Павел вместе со всеми вышли во двор, так и держась за руки. Когда все выходили из-за стола, молодая пара чинно сидела, как и вначале: жениховская рука лежала на коленке невесты. Проходивший мимо Антон Митрофаныч слегка заплетающимся языком сказал:

– Можешь, Паша, вставать. Невеста – твоя! Это подтвердят все, и я в том числе.

Потом, икнув, про себя пробормотал:

– Я думаю, Наталка не очень обидится.

В это время Павел вдруг о чем-то вспомнил и, коротко кивнув Насте: «Я сейчас», – бросился к повозке, где Гриша запрягал лошадей, а Митрофаныч взбивал под сиденьями сено. Пустая Наталкина кошелка лежала боком сверху на сене. Павел запустил в нее руку и вытащил оттуда яркий платок. Вернулся, смущенно протянул его Насте со словами:

– Это тебе.

И не отрывая глаз от ее лица, продолжил:

– Может, я и раньше, чем через неделю, приеду…

– Я буду ждать. Приезжай, – тихо ответила Настя.

Когда приехали в Крутой Яр, была глухая ночь. Гришка умудрился направить лошадей по другой дороге, и они плутали до тех пор, пока трезвый Павел не взял вожжи в свои руки. Трезвым был и Сергей, подсевший к ним сразу же, как выехали со двора. Но он был слишком озабочен, чтобы запоминать дорогу.

По приезде в село все разошлись по домам. Сергей пошел к Катерине, справедливо рассудив, что мать считает их всех заночевавшими в Озерках.

На следующий день поутру (Наталка еще не успела выйти во двор) в дом одновременно зашли Серега и Павел. Вели они себя странно – так, по крайней мере, показалось Наталке. Пашка почему-то совал сестре в руки свернутые трубочкой деньги, приговаривая: «Там должно хватить». Сергей непонятно зачем расселся за большим столом посредине, как будто отгородившись ото всех, и выпрямился, явно намереваясь держать речь. Ни о чем не подозревающая Наталка сначала опешила, потом со всем пылом стала расспрашивать о поездке, не забывая ставить на стол завтрак.

Женщина сыпала вопросами, не дожидаясь ответа. Остановившись, перевела взгляд несколько раз с Павла на Сергея и с удивлением заметила:

– Что это вы молчите?

Мужчины, поглядев друг на друга, каждый для себя решив, что когда-то надо начинать, стали говорить одновременно.

Павел: «Наталя, я тебе деньги за платок принес. Не знаю, сколько он стоит, но думаю, там хватит».

Сергей в это же самое время: «Мама, я женюсь, и у нас будет ребенок».