Манчестерский дневник

Люди поют с английским педантизмом, вряд ли понимая о чём эта песня.

Ту же песню пели в ешиве на улице Союза Печатников в Санкт Петербурге, когда он заезжал туда на «фарбренген». Пели и пили. Только не как англичане маленькими глоточками, а с русским размахом. По какой-то причине давнишний знакомый Леви, Енот, он же Володя Кириллов, захотел увидеть Леви и тот назвал ему адрес этой ешивы. Володя приехал и ничуть не стесняясь начал пить вместе со всеми, заявив, что он такой же еврей, как все, поскольку его мать — еврейка, работающая заведующей клиникой, добавил он. Этот Енот, вообще, красавчик: крупный, солидного вида мужичина под два метра роста. Поведение подростково-шпанское: может украсть любую мелочовку, попавшуюся ему под руку. Будучи в туристической поездке по Венгрии, где они с Леви и познакомились, он не выходил не из одного магазина, не украв оттуда что-нибудь. Это удивительно, как некоторым людям могут сходить с рук поступки, за которых других незамедлительно наказывают. У Володи любовь к большим люксовым иномарками. Он ездит в них по городу и, когда видит «голосующую» девушку, никогда не отказывает, подвозит. А когда подвозит, уговаривает, чтобы она «освободила его от нагрузки Основного инстинкта». Удивительно, что, по рассказам самого Володи, эти дурочки не отказывают — может, боятся, а может, надеются завязать полезные связи с таким представительным на вид господином. Но, как же «разрядить обойму» Володе в тесном, не предусмотренном для любовных утех салоне автомобиля? Орально — утверждает Енот.

— А ты не боишься инфекции? — любопытствует Леви.

— У меня здесь промывка в бардачке всегда — беззаботно парирует Енот.

Время позднее. Голоса звучат вяло: «Нет, нет никого, кроме…» — пьяно и картаво тянут они. У Володи язык заплетается — его совсем развезло. Время за полночь, надо расходится. Понятно, что о том, чтобы Еноту сесть за руль, не может быть и речи. Леви предлагает вызвать ему такси. Володя отказывается и просит отвезти его на метро. Леви отвозит его до метро Балтийская. Алкоголь начал действовать ещё сильнее и Енот, вместо того, чтобы войти внутрь станции падает на обледенелый, слегка запорошенный снегом асфальт. Леви пытается помочь ему подняться, но тот падает опять и опять. Непростая работёнка — поднять на шатающиеся ноги качающегося мужика, в котором, вероятно, сто пятьдесят килограммов веса. Всё-таки совместно им это удаётся, и вот уже раскачивающуюся фигуру богатырского на вид мужика эскалатор уносит вниз, в недра подземки, на станцию, к последнем идущему сегодня поезду. Леви задумчиво провожает своего знакомого обеспокоенным взглядом: «Доедет тот в таком состоянии? Как всё-таки безответственно отпускать вот так его одного? Но, что делать? От такси он отказался.

Дай Б-г доберётся»— пробует успокоить себя Леви.

Придя домой Леви набирает номер домашнего телефона Кириллова. Трубку снимает его супруга. Леви сообщает, что её благоверный в подземке на пути к дому. После некоторого времени звонит вновь, чтобы узнать, результаты принятых по встрече мер. Никто не отвечает. Переждав в волнениях остаток ночи, Леви снова набирает нужный номер:

— Да. Всё-нормально. Спит. Его сын вчера забрал. До свидания. Спасибо.

Лариска — жена Енота. В своей большой квартире на Петроградской стороне Володя устроил ей салон красоты, где она работает, принимает клиенток, старается заработать свой непростой «хлеб».

Леви думает, как так получается, что некоторым людям очень долго их проступки сходят с рук. Наверное, размышляет он, потому, что эти люди, как этот Володя — очень добродушные. Чтобы они не делали у них нет ни зла, ни злых намерений на сердце. Они просто — большие, запутавшиеся дети, которые поступают, как поступают, не особо отличая добро ото зла.

— Что ты дурень, дуремарка! Что ты едешь на ярмарку? Не купляешь, не продаешь, что ты робишь зварку… — протяжно с явным английским акцентом добросовестно выводят собравшиеся за столом.

11 февраля 2005. Манчестер. Эрев Шаббат — «Предсубботие»

Люди мирно беседуют, потрескивают, как сухие дрова в огне камина, рассказывая о своих нехитрых буднях, делятся своими нехитрыми жизненными планами. От этой умиротворённости и сытости расслабляется и Леви на своём стуле за столом с белоснежной скатертью, погружается в недавние воспоминания предсубботних хлопот и приготовлений.