Малыш и Те-которые...

— Я не буду входить, — Гарри покачал головой, — я просто... не знаю, как объяснить. Мне нужно что-то оставить здесь, понимаете? Как якорь!

— Отстаньте от парня, — возмущённо рявкнул Блэк, — раз он чувствует, что так надо, то пусть делает!

— Не кричи, — осадил его Мальсибер. — Мы должны всё выяснить сейчас. Делай то, что ты считаешь нужным, — обернулся он к Гарри. — Главное — запомни: тебе нельзя туда входить. Даже если ты решишь, что так нужно и ты должен мне помочь. Что бы ни случилось — за дверь ни шагу. Обещаешь? — попросил он. — Гарри, это очень важно!

— Я понимаю, — серьёзно сказал Гарри, — и уйду туда, когда придёт моё время. Не раньше.

— Обещаете? — вновь спросил Мальсибер, и Гарри кивнул:

— Да. Я обещаю.

— Хорошо, — Ойген улыбнулся и поднялся на ноги. — Я схожу за кадуцеем. У кого яд и хоркруксы?

— У Снейпа, — буркнул Блэк, — он всё прибрал.

— Принесёшь? — спросил Мальсибер.

Они ушли вдвоём, а Трэверс, посидев немного, вдруг обнял Гарри и прижал к себе.

— Ты же будешь осторожным, да, Малыш? — прошептал он.

— Да, — Гарри улыбнулся, но глаза его были невесёлыми, — я постараюсь. Давит как-то, — и он снова притронулся ко лбу.

— Мы идиоты, — вдруг сказал Блэк, — он же тут рядом. Лорд ваш.

— Рядом, — согласился Трэверс. — И что? Хоркрукс-то из Малыша вынули.

— А этот гад всё равно как-то на него действует, — сердито сказал Блэк. — Надо было в Британии это проделать.

— Всё в порядке, правда, — слабо улыбнулся крёстному Гарри, — это не Лорд. Это сама Грань так действует.

— Не факт, — Блэк насупился. — Я-то ничего не чувствую.

— Потому что ты не Привратник, — сказал Мальсибер, подходя поближе. Он держал в правой руке кадуцей, и золотые змеи, уже проснувшиеся, оплетали её, словно фантастическое живое украшение.

Гарри протянул к ним руку — и вдруг зашипел на парселтанге.

— Мордред, — глухо сказал Блэк, — ты же сказал, что вытащил из него эту дрянь! — он повернулся к Мальсиберу и обвиняюще на него уставился.

— Вытащил, — удивлённо проговорил тот. — Я уверен... Гарри! — окликнул он его. — Гарри, как вы это делаете?

— Я сам не знаю, — так же удивлённо ответил Гарри, — я проверить решил — и понял, что по-прежнему могу со змеями говорить. Здешние змеи меня и без парселтанга понимают, а вот эти...

— А эти, — Мальсибер посмотрел на змей, прислушивающихся к Гарри, — могут вас слышать потому, что вы Привратник.

— Что у вас опять случилось? — спросил подошедший Снейп.

— Гарри по-прежнему говорит на парселтанге! — возмущённо сказал Блэк. — Хотя не должен!

— Кому должен? — спросил Трэверс.

— В принципе, — подумав, сказал Снейп, — ничего невозможного в том, чтобы он родился с этим даром, нет. Нигде не сказано, что это — эксклюзивная способность Лорда. Даже если счесть, что данной мутацией обладают исключительно потомки Слизерина, он вполне может тоже быть им: Поттеры — старинная семья, а уж как перемешалась кровь за тысячу лет... И я в жизни не поверю, что у Слизерина и его потомков не было бастардов.

— А я тебе сразу сказал, что с Эванс не всё так просто! — радостно заявил Трэверс. — А парселтанг не ликантропия, им не заразишься!

— Ты уверен, что хоркрукса больше нет? — спросил Снейп Мальсибера, и когда тот кивнул, сказал решительно: — Это главное. Остальное выясним потом. Держи, — он протянул Мальсиберу небольшой свёрток. — И, — он на миг замялся, — будь осторожнее.

— Буду, — кивнул тот и, широко всем улыбнувшись, подмигнул Гарри. А затем вытянул руку с кадуцеем — змеи зашипели вдруг и, отпустив её, словно приготовились к прыжку — и... растаял. Очень быстро, буквально за несколько секунд: тело просто побледнело, как туман на солнце, и исчезло.

* * *

Едва ступив — и вновь босым, но теперь его это уже не удивило: он и на острове обуви не носил — на серые безжизненные камни, Мальсибер огляделся. Где-то тут должны были остаться его следы... Однако же поверхность камня была пустой и твёрдой — вряд ли здесь могли остаться отпечатки чьих-то ног. Но Мальсибер продолжал искать, одновременно пытаясь настроиться на тот кусок души, что спрятал в валунах, и в какой-то момент, наконец, увидел их — абсолютно чёткие и словно нарисованные.

Дальше стало легче: он пошёл по ним и на удивление быстро вышел к реке и тем большим камням, в которых должен был лежать осколок... нет — частица растерзанной собственным владельцем души. Да — частица. Не кусочек, не осколок — часть. Только часть бывает у живого.

Выемка была на месте, и вода не делась никуда — а в щели за ней Мальсибер разглядел едва заметное... не движенье, нет — но ощущение присутствия чего-то.

— Я принёс не всё, — сказал он, садясь на корточки и опуская на колени свёрток. Класть что бы то ни было на землю или камни он боялся, не зная, что там с ними станет. Рисковать было опасно: потеряй он что-то, отыскать его здесь будет невозможно. Или очень трудно... нет — лучше было потерпеть некоторое неудобство позы.