Малые войны

Понятно, закончил Станчов, что такие изменения не могут быть приняты болгарским правительством, которое могло бы еще допустить, как свою последнюю уступку, упомянутую выше границу, обозначенную им, плюс треугольник, на который теперь претендуют сербы, но только непременно при двух предварительных условиях: что эта уступка будет предоставлена арбитражу русского императора, причем обозначенная Болгарией граница будет считаться крайней болгарской уступкой; дополнительный же к ней треугольник — крайней сербской претензией и что вопрос об автономии Македонии все-таки останется преюдициальным.

Станчов добавил, что ни о какой географической уступке «aq initio» не может быть и речи и что арбитраж русского императора должен быть обязателен по этому вопросу.

А Ризов добавил, что арбитраж русского императора необходим для обоих правительств, как прикрытие от общественных мнений, крайне противоположных и трудно примиримых по этому вопросу; этот арбитраж должен проявиться и при принципиальном разрешении самого вопроса, и при его окончательном осуществлении, и при выяснении деталей.

Г-н Милованович возразил, что представленные г-ном Спалайковичем изменения имели в виду: а) естественное предположение, что русский [350] император не согласится ни с болгарской, ни с сербской точкой зрения, а захочет поискать примирения этих точек зрения в средней линии между болгарскими уступками и сербскими претензиями в Македонии, что таким образом обозначенная Сербией граница не будет окончательной, так же, впрочем, как и граница, обозначенная Болгарией; б) убеждение, что река Пчина слишком мала, чтобы служить границей, и что границей должен быть принят водораздел; в) обстоятельство, что села во всей Прещовской нахии с давних времен были сербскими и что было бы несправедливо, если бы они отошли к Болгарии; г) уверенность сербов, что их уступки были в данном случае очень велики.

Возразить г-ну Миловановичу взялся Ризов на сербском языке, чтобы, как он выразился, его объяснения были в унисон с разговорами, который он вел в Белграде, и чтобы напомнит г-ну Миловановичу некоторые отрывки этих разговоров в их подлинной форме.

Ризов начал напоминанием об одном важном обстоятельстве, а именно: о том, что сам г. Милованович в прежних своих разговорах с Ризовым (и в Риме, и в Белграде) не раз соглашался на автономию Македонии при условии, чтобы предварительно были определены границы сфер влияния Болгарии и Сербии в этой стране на тот случай, если бы автономия не могла быть осуществлена или не могла бы долго просуществовать, и чтобы Болгария и Сербия имели заранее обозначенные границы в Македонии на случай завладения ею. Так что, заявил Ризов, предлагаемая со стороны Болгарии формула есть в сущности формула самого г-на Миловановича. Тем более странным кажется отречение от нее теперь, после того как об этой формуле говорилось и в Белграде в последнем разговоре между Ризовым и Миловановичем. Кроме того, продолжал Ризов, в случае возможной [351] войны с Турцией Сербия и Болгария не могли бы найти более приемлемой, менее провоцирующей весь свет платформы, чем автономия Македонии.

Не менее важно и следующее соображение: едва ли дело дойдет до полной ликвидации Турции в Европе — особенно после потери ею Триполитании, пока не будет пройден еще один этап, а этим этапом не может быть нечто иное, кроме автономии Македонии. «Не стоит и говорить уже, — закончил г-н Ризов свои возражения по данному вопросу, — о том, что нет и не может быть такого болгарского правительства, которое рискнуло бы вести переговоры о соглашении с каким-нибудь другим государством по македонскому вопросу без того, чтобы в постановлениях этого соглашения не фигурировала автономия Македонии».

Что же касается географической границы, на которую претендует теперь Сербия, то Ризов напомнил г-ну Миловановичу, что во время разговора в Белграде — 20 сентября вечером, в присутствии гг. Пашича и Стояновича, после возражения, которое тогда сделал Ризов г-ну Пашичу по этому вопросу, г. Милованович, улыбаясь, заметил: «Видно, нам придется отказаться от Велеса и пожертвовать родиной нашего королевича Марко.». Значит, тогда еще была решена судьба Велеса, Прилепа и Крушево в пользу Болгарии. Спорной осталась только судьба Кичево. Относительно же Струги тогда не поднималось и речи по той простой причине, что этот город — родина братьев Миладиновых, и потому ни один Болгарин не дерзнул бы говорить о том, чтобы пожертвовать Стругой.