Малые войны

Все это произвело такое впечатление на г-на Миловановича, что он не нашел, что возразить, и ограничился только заявлением, что он и теперь еще — даже теперь больше, чем когда бы то ни было, — глубоко и непоколебимо убежден, что для Сербии нет политического дела более важного, чем соглашение с Болгарией. Но именно потому, что это так важно, ему необходима поддержка всех решающих сербских факторов. Вот почему он уверен, что мы не сомневаемся в его готовности покончить с этим вопросом «a tout prix» и что мы вполне поверим его обещанию, что он, вернувшись в Белград, сделает все, чтобы убедить и другие сербские факторы — лидеров обеих фракций радикальной партии, гг. Пашича и Стояновича, и военного министра ген. Степановича — пойти навстречу болгарским желаниям. Он вызовет снова г. Спалайковича из Софии, чтобы дать ему новые инструкции.

Это заявление г-на Миловановича, производившее впечатление искренней исповеди, побудило г-на Станчова облегчит предстоящие ему в Белграде усилия и представить нашу формулу автономии Македонии в следующей редакции: [355]

«Если после войны, веденной совместно обеими сторонами — Сербией и Болгарией — явится необходимость кончить ее введением автономного управления в областях, населенных болгарами и сербами, то обе стороны согласятся заключить мир при условии гарантированной автономии в вышеупомянутых областях».

Г-н Милованович взял копию этой формулы, и, так как время, предназначенное для нашего совещания, уже истекло, а ему предстояло свидание с гг. Делькассэ и Баррером, он распрощался с нами. Уходя, он еще раз обещал сделать все, чтобы пойти навстречу болгарским желаниям. А прощаясь с г-ном Станчовым, который, в качестве хозяина дома, вышел проводить его до дверей, г-н Милованович попросил его передать его величеству царю, что «его горячим желанием является покончить это дело, чтобы исполнить желание болгарского царя, который возлагает на него такие большие надежды».

Так закончился, господин министр, наш разговор с г-ном Миловановичем. Теперь уже Ваша забота довести этот вопрос до благополучного конца. Мы же только считаем нелишним предупредить Вас, что г. Спалайкович еще не так давно был одним из самых скрытных и самых опасных врагов нашего македонского дела и что его ум еще не дорос до того, чтобы победить его шовинистическое упрямство. Все это Вы должны будете иметь в виду, когда будете разговаривать с ним по данному вопросу. Было бы лучше, конечно, если бы можно было вести переговоры с г-ном Миловановичем через голову г-на Спалайковича. Мы надеемся, что Вы не упрекнете нас, если мы позволим себе напомнить переданные Вам Ризовым в Вене характерные слова г-на Гартвига в ответ на жалобы Ризова по поводу чрезмерных сербских претензий: «Не обращайте особенного внимания на это. Они [356] непрочь поторговаться с Вами, но в конце концов сговорятся на одном Скопском округе». А г-н Гартвиг ли не знает сербских мыслей?

Мы надеемся, господин министр, что Вы окажете нам честь, доверитесь нашей памяти и не усомнитесь в тщательной и верной передаче всего вышеизложенного, как сказанного г-ном Миловановичем, так и сказанного нами; льстим себя надеждой и верим, что этот наш рапорт окажет Вам пользу при переговорах, которые придется Вам вести по этому судьбоносному для нас вопросу. Примите, господин председатель, уверения в нашем полном уважении и почтении к Вам.

(Подпись) Станчов

(Подпись) Ризов».

После своего возвращения в Белград, г-н Милованович дал мне знать через г-на Спалайковича, что к концу ноября он обсудит снова вопрос с гг. Пашичем и Любой Стояновичем — лидерами обеих радикальных партий — и что тогда он сделает мне новое предложение.

И действительно, 15 декабря г-н Спалайкович явился с этим новым предложением. В нем принималась приблизительно моя формула автономии Македонии, принималось также и слияние двух первых зон, о которых говорилось выше, в одну спорную зону. Но эта новая спорная зона была так широка, что я не мог ее принять. И начались тогда длинные переговоры между мной и г-ном Спалайковичем о сужении этой зоны, переговоры, в которых не раз принимали участие и русский посланник в Софии г. Неклюдов, и русский военный атташе, г-н полковник Романовский. Это участие выражалось то в форме советов быть умеренными и уступчивыми, чтобы скорее кончить доброе дело, то в форме сообщений о том, что если мы не кончим, Россия оставляет за собой право поступить так, как ей диктуют ее интересы. [357]

Одно сообщение, сделанное полковником Романовским генералу Фичеву, было тем более серьезного характера, что именно в это время и по газетным известиям, и по сообщениям наших дипломатических представителей г. Чарыков уже начал в Царьграде переговоры о соглашении с турками.

Очевидна была опасность для наших национальных аспирации от подобного двоякого, как мы по крайней мере понимали, соглашения России: с Австрией — с одной и с Турцией — с другой стороны. И в министерском совете мои коллеги не раз настаивали, чтобы я сделал все возможное для противодействия этому.