Их воинственность была для меня настоящим откровением. Пораженный этой воинственностью, я задавал самому себе вопрос: если мои товарищи, столь осторожные и экономные, не могут больше терпеть турецкой провокации и готовы истратить десятки миллионов, чтобы вразумить турок, то чего же мы должны ждать от остальных моих соотечественников, от общественного мнения? И действительно, последнее было столь взволнованно, все газеты в том числе и неоппозиционные «День» и «Речь», были так воинственны, что один известный иностранный корреспондент писал обо мне, что я, очевидно, не дорос до своего поста, если вместо того, чтобы воспользоваться кризисом, сделал, напротив, все возможное, чтобы его предотвратить. Я действительно отстранил этот кризис своими выступлениями перед правительствами держав, но в то же время я решил непременно заключить союз и с Сербией, и с Грецией, потому что итало-турецкая война, которая в самом своем начале так обострила наши отношения с Турцией, могла таить в себе судьбоносные для Болгарии неожиданности. Самое элементарное благоразумие требовало, чтобы я, в качестве руководителя болгарской дипломатии, подготовил с Сербией и Грецией союзы, которые были необходимы, чтобы мы могли противостоять нападению со стороны турок — после исчезновения Абдул-Гамида guerre preventive, такая, какую рекомендовал Бисмарк, была с их стороны более чем вероятна, — и чтобы мы могли еще в случае катастрофы с Турцией защитить свои права и права наших сонародников в ней. Мы тем более должны были заключить подобные соглашения, что мы не были уверены, не существует ли между Турцией и Румынией союза, который был оповещен в августе 1910 года, и потому, что в случае нашей войны с Турцией мы рисковали, что сербы и греки вмешаются в эту войну при условиях, гораздо более неблагоприятных для нас, чем [342] если мы вступим в соглашение с ними. Кроме того, глубоко убежденный в необходимости взять из рук повстанческого комитета македонский вопрос, как Кавур взял из рук итальянских революционеров вопрос об объединении Италии, я вступил в переговоры с сербами. С их стороны ведение переговоров было возложено на г-на Спалайковича, сербского полномочного министра в Софии, а с нашей стороны царь и министерский совет уполномочили меня, причем я обязался советоваться по разным вопросам с г-ном Даневым, как вторым представителем второй партии в нашей коалиции, и с г-ном Т. Тодоровым и генералом Никифоровым, как министрами финансов и военным.
Первое требование сербов было не таково, чтобы вдохнуть в нас большую надежду на умеренность сербского правительства. Вопреки уверениям г-на Ризова, они заговорили повышенным тоном. По статье 3, пункту 3 их проекта, они сохраняли за собой право объявлять войну без нашего согласия, а в ст. 4 не только не вспомнили ничего об автономии Македонии, но предлагали, чтобы весь Солунский и весь Битольский вилайеты были предоставлены арбитражу России. Вот эти статьи 3-я и 4-я:
Ст. 3. В случае, если одна из договаривающихся сторон, находя, что положение в Турции требует и что условия в Европе благоприятны, обратится к другой стороне с предложением активно выступить для освобождения болгар и сербов из-под турецкого ига, приглашенная сторона сейчас же отзовется на это приглашение, вступая немедленно в обмен мнениями и в переговоры.
Если соглашение об активном выступлении будет достигнуто, выступление начнется, как это будет установлено в соглашении, а если останутся необговоренные в самом соглашении вопросы, то обе стороны во всем будут воодушевляться чувствами приятельства и взаимных интересов. В противном случае будет прибегнуто к мнению России. Если Россия выскажется, то в [343] тех пределах, в которых она сделает это, ее мнение будет обязательно для обеих сторон. Если же Россия не пожелает высказать своего мнения и если соглашение между договаривающимися сторонами даже и после этого не могло бы быть достигнуто, то в таком случае, если сторона, настаивающая на активном выступлении, предпримет это выступление против Турции на свою ответственность, другая сторона будет обязана сохранять приятельский нейтралитет по отношению к своей союзнице, прибегнуть сейчас же к мобилизации в размерах, предусмотренных в военной конвенции, и прийти всеми своими силами на помощь своей союзнице, как только какое-нибудь третье государство станет на сторону Турции.
В случае, если одна сторона решится вступить в войну с Турцией с целью прекращения анархии и общей резни, каковые возникли бы в пограничных с ней местностях, где ангажированы ее жизненные государственные и национальные интересы, и когда станет ясно, что Турция сама не в состоянии прекратить это положение, другая сторона обязана после мотивированного призыва своей союзницы одновременно с ней объявить войну Турции.
Ст. 4. Все территориальные приобретения, которые одна или другая сторона или обе стороны вместе в случаях, предусмотренных в ст. 1, 2 и 3, получат путем войны с Турцией, представляют совместное приобретение обеих сторон.