17 сентября 1912 года событие, составившее целую эпоху, потрясло всю Европу. Разъединенные до тех пор христианские балканские государства впервые выступили в качестве союзников, впервые объявили общую мобилизацию с целью решить вековую проблему. И употребили они совместно много упорных, но безрезультатных усилий, чтобы заставить и Турцию помочь в решении этой проблемы и добиться от нее введения в ее европейских областях столь необходимой для мира на Балканах этнической автономии. Все было, однако, напрасно. 5 октября, после того как Высокая Порта объявила им войну, прибегли и они к силе оружия.
И свершилось чудо, которого немногие ожидали. В течение одного месяца Балканский Союз сломил Оттоманскую Империю. Маленькие государства с населением в 10 миллионов разбили великую державу [324] с двадцатипятимиллионным населением. Союз и победы были встречены с восторгом всеми друзьями мира и свободы. Миллионы европейцев должны были стать свободными, мир должен был избавиться от мучительного кошмара. Турки были загнаны в Царьград и Малую Азию. Восточный вопрос переставал служить источником раздоров и опасностей.
И санкционировалось это решение вопроса Лондонским договором 17 мая 1913 года. Балканская война закончилась, как и началась, чудом: из рук турок было вырвано столько областей, сколько не могла вырвать из их рук ни одна из победоносных войн великих держав против султана.
Но когда пришло время решить судьбу этих областей, Союз, из-за упрямых шовинистов среди союзных народов, пал под ударами нечестивой братоубийственной войны. Он рухнул месяц спустя после своего апофеоза в Лондоне. И вдохновились все те, которые испугались было его успехов. Миролюбивые до тех пор, они стали воинственными. И действительно, 10 августа 1913 года, как это видно из раскрытий, сделанных г. Джиолитти, Австрия предложила Италии войну против Сербии, а 22 ноября 1913 года французский посланник в Берлине, г. Жюль Камбон, писал своему правительству, что и император Вильгельм II перестал быть сторонником мира — a cesse d'etre partisan de la paix.
Ввиду потрясающих последствий, которые суждено было иметь Балканскому Союзу, мне кажется, что долг его авторов перед своим отечеством, долг их перед человечеством — сказать всю истину о Союзе. Раз опубликованы сами союзные договоры, нет причин, чтобы оставались тайной мотивы, их вдохновившие, переговоры, им предшествовавшие, и события, которые вызвали их крушение. И так как в Софии обсуждались эти договоры, и так как Болгария стала во главе Союза и принесла во имя него больше жертв, чем все остальные союзницы, взятые вместе, думаю, что [325] болгарин, стоявший во главе переговоров, должен первый взять слово и рассказать, что он сделал для Союза, как много потрудился он над его сохранением и как мало, в конце концов, ответственен болгарский народ за его крушение. [326]
Глава первая.
Заключение Балканского союза
Призванный 11(24) марта 1911 года занять пост министра-председателя и министра иностранных дел, я счел своей первой обязанностью, в качестве руководителя болгарской политики, заняться злополучным Македоно-Одринским вопросом, который со времени Берлинского конгресса непрестанно терзал Болгарию. Всем известно мнение Горчакова относительно этого конгресса. Для канцлера Императора Александра II этот конгресс был самой черной страницей в его жизни. Этот конгресс был не менее черной страницей и в жизни болгарского народа. Объединенный в рабстве, освобожденный Россией, наш народ дожил до своего освобождения, санкционированного Европой, но заплатил за это освобождение ценой своего единства...
Берлинский договор разделял Сан-Стефанскую Болгарию на три части: вассальную Болгарию, автономную Восточную Румелию и оставленную под турецким игом [327] Македоно-Одринскую область. После соединения Восточной Румелии с Болгарией эта последняя имела только один идеал — восстановление Сан-Стефанской Болгарии или, если эта мечта была неосуществима, по крайней мере добиться для Македоно-Одринской области автономии, которая, гарантируя ее жителям человеческое управление, избавляла бы тем самым Болгарию от забот и опасностей, причиняемых ей македоно-одринской анархией. Эти заботы и опасности были столь многочисленны и столь угрожающи, что от них страдало спокойствие и развитие Болгарии и даже сама ее будущность могла быть скомпрометирована их пагубным действием.
И для министра-председателя не было долга более повелительного, как найти средства для решения этой проблемы, столь сокрушительно тяготевшей над судьбами болгарского государства и болгарского племени.