Маленький Бобеш

Мать жаловалась всегда только дедушке, который умел ее утешить. Когда же бывала дома бабушка, мать всегда молчала. Однажды мать при ней пожаловалась на бедность, и бабушка сказала:

— Теперь, выходит дело, мы вроде стали вам в тягость. Ты всегда при мне жалуешься на жизнь: мол, того не хватает, другого не хватает. Кто же думал, что на старости лет мы будем жить хуже нищих? Горек тот хлеб, которым тебя попрекают.

Бабушка расплакалась, мать — тоже.

Мать уверяла бабушку, что у нее и в мыслях ничего подобного не было, что она сама лучше есть не будет, чем станет попрекать другого. Дедушка, который все это слышал, потом ругал бабушку, говорил ей, что она хоть и много лет прожила, а ума все не нажила.

— А почему бы ей и не пожаловаться? — спрашивал дедушка, думая о матери. — Ведь это же правда. И кто же виноват, что так все у нас получается?

А мать дедушка потом все утешал: просил не расстраиваться, говорил, что бабушка уже становится странной, капризной; короче говоря, впадает в детство. Мать немного успокоилась и сказала:

— Слава богу, что живем хотя бы так. А как живут наши соседи? И без того жизнь трудна, а они ее делают еще труднее.

Бобеш вмешался в разговор:

— А что делает теперь в тюрьме пан Веймола?

— Не знаю.

— А он все еще сидит?

— Наверное, сидит.

— Иногда арестованные колют дрова, иногда работают в саду, — пояснил дедушка.

— А домой ему нельзя?

— Домой нельзя.

— И убежать он не может?

— Не получится.

— Ну, а если он работает в саду, можно перелезть через забор и убежать.

— Когда заключенные выходят из тюрьмы, около них всегда находится солдат-сторож. Он наблюдает за их работой и следит, чтобы они не сбежали.

— Так, значит, этот сторож тоже не может никуда отлучиться, как и узники, да?

— Да. Но у него бывают выходные.

— Дедушка, а почему Марушку ребята дразнят, что у нее арестован отец?

— Потому что они глупые.

— Правда, глупые. А ты думаешь, когда пап Веймола вернется из тюрьмы, он не будет больше ловить зайцев?

— Наверное, больше не будет.

— А если он опять будет?

— Тогда его снова арестуют.

— А ты не боишься, дедушка, что тебя тоже арестуют?

— За что же?

— А ты ведь тоже носишь палки из леса. Разве они наши?

— Ну, за это так не наказывают. Палки — это небольшой ущерб. Деревьев в лесу больше, чем зайцев. Если б у нас было побольше денег, я не ходил бы в лес за дровами.

— Хотя бы столько, сколько у отца Миладки, да?

— Да. За деньги нам и привезли бы дров и сложили бы их в сарае. Дров было бы сколько хочешь.

— А мы могли бы купить зайца?

— Когда много денег, все можно купить.

— Если бы у пана Веймолы были деньги, он не стал бы ловить зайцев. Лучше купил бы, правда?

— Ну конечно, купил бы.

— И его не арестовали бы.

— Кабы не крал, так за что ж его арестовывать?

— Ну, значит, если бы у всех были деньги, никто бы не крал, да? Все были бы хорошими.

— Нет, может быть, и не были бы. Богатый человек — это совсем не обязательно хороший человек.

— А мама говорила, что крадут только плохие люди. Так вот, если бы у всех было много денег, значит, все могли бы что хочешь покупать, перестали бы воровать и стали бы хорошими.

— Ты в этом еще не разбираешься.

Бобеш хотел вовлечь в разговор маму, спросить ее, скоро ли вернется из тюрьмы пан Веймола, но вошла Марушка. Она пришла позвать Бобеша гулять и купаться. Бобеш поглядел на мать, и та без слов разрешила.

Она была рада избавиться от Бобеша, потому что у нее было много срочной работы. Но, прежде чем уйти, Бобеш попросил хлеба. Отрезая хлеб, мать заметила, как жадно Марушка смотрит на него. Она предложила и Марушке.

— Возьми, съешь. Что делает твоя мама? — спросила она у Марушки.

— Плетет сеть.

Мать вздохнула про себя. Бедные дети! Разве они виноваты в том, что родились в таких семьях? Эта бедняжка наверное, хлебнет еще горя. Какая она бледная — словно в ней нет ни кровинки.

Дети ушли.

— Гонзик там тоже будет, — сказала на улице Марушка.

— Откуда ты знаешь?

— Он заходил за мной. Но я с ним не пошла, я лучше пойду с тобой.

У реки было оживленно. Купались не только дети — их там было полным-полно, — но и взрослые. Правда, взрослые держались чуть подальше от детей. Берег, заполненный детьми, казалось, сотрясался — так дети на нем прыгали. И вода в этих местах была совершенно мутная, грязная. Несколько дней стояла страшная жара, и вода убывала. Она не доходила до берега уже приблизительно на метр, так что стало видно песчаное дно.

Берег реки был пологим, дети спокойно могли зайти вглубь на пять — шесть шагов, совершенно не рискуя утонуть. Но чем дальше в речку, тем более вязким было дно. Эта грязь как раз и мутила воду. К тому же дети бросались грязью друг в друга и даже сами нарочно обмазывались ею, чтобы походить на негров. Конечно, не обходилось здесь и без крика. И все это Бобешу страшно нравилось. Он уже заметил Гонзика. Как тот выглядел! Он был весь обмазан грязью, с головы до пят.

— Не испачкай меня! — попросила Марушка, когда Гонзик начал отплясывать около нее какой-то индейский танец.