Малакай и я

Она тихо засмеялась.

— Точно. Я несколько удивлена, что ты знаешь фильм или песню.

— Почему? — спросил я, проводя линию от ее ног к бедрам.

— Ты сказал, что огородил себя от мира, так?

— Нет, — поправил я. — Я пытался. Это постоянная борьба с самим собой. Порой я не мог выносить тишину одиночества, потому выходил в мир, надеясь встретить тебя и справиться с этим. Я слышал твой голос и искал твое лицо в музыке, произведениях искусства, фильмах, пока меня опять не охватывал страх, и я снова не ограждал себя. Порой я был сосредоточен, но все же мир, в котором мы сейчас живем, не позволит избежать определенных вещей. Музыка звучит, пока ты ждешь лифт или просто идешь по улице. Подавляющую часть времени меня разрывало, я хотел больше, я боялся больше.

— Пока я... я ничего не помнила. — Она сдержалась, чтобы не зарыдать. — Почему я никогда не вспоминаю?

— Может, тебе и не нужно, — ответил я честно, рисуя ее плечи. — Может, это из-за меня. Мне не стоит вспоминать все. Но я вспоминаю, и это все портит.

— Или может это из-за меня, потому что мне нужно вспоминать побыстрее?

— И таких может, может, может до бесконечности, — улыбнулся я, глядя на ее ключицу, прежде чем вернуться к рисованию. — Мы можем строить догадки и размышлять, но это не отменит того факта, что я помню, а ты забываешь. Так оно есть и так оно бу...

Я замер, крепче сжав карандаш.

— Так оно будет в следующий раз? — закончила она за меня, а я продолжил рисовать. — Вот что ты хотел сказать. Ты не веришь, что в этот раз все может быть по-другому?

— Ты все равно нашла меня, когда я пытался скрыться, и я влюбился в тебя, несмотря на свои попытки не любить тебя. И твои воспоминания возвращаются. Чтобы все стало по-другому, должно что-то измениться, а у нас ничего не изменилось.

— Малакай.

Я не ответил.

— Малакай, посмотри на меня.

Вздохнув, я взглянул на нее, и она улыбнулась сквозь слезы, которым не дала упасть.

— Я никогда не перестану в нас верить. Не смотри на вероятности и тоже верь. Обещай мне, обещай, что будешь верить — у нас на этот раз все получится.

Я не мог дать такого обещания, потому что не было во мне этой веры. Просто хотелось наслаждаться этими моментами. Нашими последними моментами.

— Обещай мне, — повторила она, и когда я снова не ответил, она поднялась и села передо мной на колени. Ее холодная рука коснулась моего лица. — Обещай мне, Малакай.

— Я обещаю.

— Еще раз. — Она прижалась лбом к моему лбу.

— Я обещаю, — сказал я, отложив в сторону планшет.

— Ее раз на удачу, и чтобы не было двойного отрицания.

Тихо посмеявшись, я положил руки ей на спину и притянул к себе, пока она не оказалась у меня на коленях. Я кивнул.

— Я обещаю... Я клянусь самой драгоценной вещью, которую ты отдала мне, что я верю.

Руками она обвила меня за шею и, почти коснувшись своим носом моего, сказала:

— Я знала, что ты страдаешь. Я даже знала, что ты влюблен в кого-то другого, и все равно я влюбилась в тебя. Я люблю тебя, Малакай Лорд. Страдать или не страдать, в прошлом или нет, зная или не зная, я все равно люблю тебя. Я хочу тебя.

— Ты сумасшедшая, — засмеялся я.

Она надула губы, но прежде чем она успела что-то произнести, я признался ей в том, что хотел сказать еще с тех пор, как взял за руку в музее.

— Эстер Ноэль, я не люблю тебя потому, что всегда любил тебя. Я люблю тебя, потому что влюбился в тебя...

Она поцеловала меня, не дав мне договорить, и я беспомощно поцеловал ее в ответ. Ничего... Больше ничего не оставалось, кроме как любить женщину, которую я любил.

ГЛАВА 19. ЗВУКИ КОЛИБРИ

МАЛАКАЙ

— Вы выбрали «Мистер и миссис Смит»...

— НЕ ГОДИТСЯ!

Эстер произнесла это так решительно, что я отвернулся от телевизора и через плечо взглянул на нее, когда она зашла в комнату. Она смотрела на экран, словно актеры нанесли ей какое-то личное оскорбление, а когда поймала мой пристальный взгляд, расслабилась.

— Прости, это глупо, но я была большой фанаткой Бранджелины. Я знаю, что они ужасно поступили с Дженнифер, но когда родственные души объединяются, разве можно что-то сделать? А теперь они разводятся, так что розовых очков больше нет¹⁹.

— О-о-ох... ну ладно. — Кивнул я, переключая на следующий фильм.

— Черт! Забыла вино. — Она метнулась обратно на кухню. — Белое или красное?

— Любое подойдет, — ответил я, а потом выкрикнул, — Как насчет «Великого Гэтсби»?

— Тоже не годится! Ненавижу «Великого Гэтсби»! — кричала она с кухни. — Дэйзи — ужасна до крайности, и это среди всех остальных людей в книге — противных, тщеславных, самовлюбленных, которые что-то говорят. Но опять же, если посмотреть на автора, я понимаю, почему все воспринимают это через такой фильтр.

Я покачал головой.

— А что стало с тем самым «включи что-нибудь»?

— Что-нибудь пойдет, но только не эти два, — сказала она, проходя в гостиную с бутылкой красного вина в руках.

Вздохнув, я бесцельно куда-то нажал и прочел первые два названия, появившиеся на экране:

— Как насчет «В твоих глазах» или «Колибри»?