Махно. II том

Старший офицер занял столик, подозвал кельнера и сделал заказ. А юный офицер подошёл к бражникам. Представился.

– Поручик Астраханского полка Михайло Кутузов. – Казаки притихли. – Неугодно ли вам, урядник, подойти к нашему столу. Вас приглашает подполковник Александр Васильевич Суворов, сын коменданта Кенигсберга.

– А что я такого сделал? – вахмистр покраснел, вспотел и выпучил глаза.

– Ничего страшного. Просто, господин подполковник находит странным ваше личное сходство с покойным императором.

Казаки рассмеялись.

– Ну, земеля, тебе и тут повезло, всюду ты в отличии, не понос тебе, так золотуха.

Урядник поднялся. Одёрнул мундир. Подошёл к соседнему столу. Представился.

– Вахмистр Донского казачьего полка Емельян Пугачев.

– Слушай, вахмистр, не догадываешься, чего это я тебя позвал? – спросил подполковник.

– Никак нет, господин подполковник! Скажете, узнаю.

– Ну, меня-то ты знаешь?

– Так точно, господин подполковник. Господин поручик сказал, что Вы сын генерал-аншефа Василия Ивановича. Так это, стало быть, про Вас сказывают… э-э-э-э…

– Что сказывают?

– Да, пустое.

– Ну, говори, раз уж заикнулся.

– Не осерчаете?

– Обещаю.

– Ну, так это… Суворову идёт успех, он взял его не просто. А любит Сашка только тех, кто ниже его ростом.

– Вот сволочи. Ты слыхал, Мишок? И кто же этот ёра, что сочиняет такое? Уж не ты ли, часом?

– Никак нет, Ваше высокоблагородие. Мне не положено, я чином не вышел. Я на такое неспособный.

– Ишь, ты. Неспособный. Агнец божий. А наяривать на немецкой гармошке и горланить скабрёзные песни, значит, способный? Сам, небось, сочинил? Только не отпирайся.

– Так точно, господин подполковник! Сам. Простите… Ну, это ж так, с куража, да в шутку.

– Ты видал такого шутника, поручик? Ну, так слушай, шутник Емеля. Ты царя видел?

– Видал. Но издали. А что?

– А вот то-то и оно, что издали. Похож ты шибко на него. Личностью, то бишь.

– Да, что Вы, господин подполковник, разве ж можно мне, в моём-то звании, да с моёй-то мордой быть похожим на батюшку царя-императора.

– Ну, ты не строй из себя божью коровку. Физика, то бишь, природа, она ведь не разбирает кто какого роду-племени, а даёт обличье по своему усмотрению. Вот ты казак донской. А он – гольштинец. Но похожи вы оба с ним, как две фиги-дули, даром, что на разных кулаках. Плесни ему, Мишель, винца нашего. Ох, фантазия! Ты откель будешь-то, казак?

– Дык, это… Зимовейские мы.

– Эвон как? Ты слыхал, Мишель? Зимовейский? Разинское, бунтовщицкое гнездо. Фантазия. Ну, будь здоров, вахмистр, только смотри, сам не забалуй. Будем здравы, урядник.

Они чокнулись. Емельян маханул кружку и обмакнул бритые губы обшлагом.

– Слушай, Емельян, – обратился к нему Суворов. – Ты ведь грамотный?

– Ну, так… Немного… Читать да писать умею…

– А не пошёл бы ты ко мне в полк? Перевод я беру на себя. Всё оформлю, как положено. Мой батюшка поможет. Тебе самому и делать ничего не придётся. Только согласиться. А? Подумай. Обещаю через полгода прапорщика.

– Благодарствую, господин подполковник. Но как же мне без моих-то друзей? Да и командир мой полковой, Илья Фёдорович Денисов будет серчать. Ему без меня никак. Я у него правая рука по конной части.

– Ишь ты какой, однако. Ну да ладно. Это дело вольное. Но ты молодец. Будь здоров. Прощай.

Екатерина спустилась с возвышения, на котором стоял трон. Игриво бросила в разные стороны державу и скипетр. Их тотчас поймали фавориты.

– Бал-полонез! – объявила она, и музыканты грянули полонез Огинского. Величаво пройдясь по кругу, она опустилась на софу.

В зал с нижайшим поклоном вошёл граф Панин. Он подошёл к сидящей на софе царице. Чмокнул протянутую ручку.

– Добрый вечер, матушка. – Я могу пригласить вас на танец-полонез?

– Здравствуй, любезный Пётр Иванович. Отчего же нет. А какие новости?

– Виктория. Полная Виктория. Матушка, Польша наша. Наш друг Станислав Понятовский уже на троне. А граф Огинский уже пришёл к нему с поклоном. Ты угадала с полонезом. Войска будем отзывать или пускай пока там квартируют?

– Ни то и ни другое, дорогой. Зря переводить провиант и фураж не стоит. Готовьте указ о посылке армии на юг. Пора нам взяться за турок, а то расшалились. Настал час подумать о расширении границ империи и о выходе на Босфор и Дарданеллы.

– Гениально. Слушаюсь, матушка. Осмелюсь доложить. Вон доносят из разных мест. Появились самозванцы. Уже изловили Антошку Асланбекова, разорившегося армянского купца. Сеял в народе слух, что он не более и не менее, как сам царь Пётр Фёдорович.

– Экий нахал.

– Да, матушка. Чистый нахал, истинное дело. Смуглолиц, почти черномаз, чернобров, а поди-ж ты, осмелился.

– Ну, так поймали?

– Изловили, матушка. Сделали ему правку рёбер плетьми и отправили в Нерчинск.

– Ну, и славно.

– Ан не даёт покоя некоторым имя друга Вашего бывшего. Беглый рекрут Ивашка Евдокимов пошёл дальше. Поднял было бунт в нижегородской губернии.

– Много имений пожёг? – спросила царица.

– Не успел.

– Изловили?

– Вовремя. Не дали шибко разгуляться. Поймали. Всыпали ему плетей. Отправили туда же.

– Вот и преславно.