Майкл Льюис

заявил: «Думаю, мы по меньшей мере в расчете». Мэсси передал Стоуна Горовицу.

В исполнительном комитете Дейл Горовиц играл роль хорошего человека. Дядюшка Дейл.

«Он начал, - рассказывает Стоун, - так: „Я наблюдал за вами с тех пор, как вы присоединились к

нашей фирме. Я следил за вашей карьерой. Может, вы этого не замечали, но я принимал особое

участие в вашем развитии"». Начало было вполне обычным, но потом дело приняло

странноватый и прискорбный для Горовица оборот, когда он сказал: «Я помог вам перейти с

мусорных облигаций на корпоративные, а оттуда на ипотечные...» Минуточку. Стоун никогда не

работал в отделе ни мусорных, ни корпоративных облигаций. Стоун понял, что Горовиц говорит

об Энди Астрахане, а не о нем. Стоун с самого начала пришел в отдел закладных. «Он, должно

быть, попросил свою секретаршу дать ему дело Энди, и она выбрала неправильного Энди. Я

был так огорчен за него, что почти ничего ему возражать не стал». Почти ничего. Горовиц

передал Стоуна Гутфренду.

«Строго говоря, мы с Джоном Гутфрендом не были приятелями, - рассказывает Стоун. - Я

пришел в его кабинет, и он начал так: „Раз ты пришел, надеюсь, ты готов обсудить нашу

маленькую проблемку. Скорее всего, ты хотел бы поговорить о себе и о том, сколько тебе

платят, а не о серьезных вещах типа направления фирмы"». Было неясно, куда должно вести

такое предисловие, и Стоун напрягся. Он спросил Гутфренда, готов ли он продать отдел

закладных за 10 миллионов долларов, и тот мгновенно откликнулся: «Конечно, нет». Тогда Стоун

сказал: «А стоило бы, мы все собираемся уходить. Уйдут все, и на новом месте суммарная

прибавка к их доходу составит как раз десять миллионов долларов». Гутфренд проговорил: «Ты

вполне соответствуешь своей скверной репутации». Но прежде, чем Стоун ушел, Гутфренд

спросил его, за сколько он согласится остаться. Стоун отвечал: «Я возьму меньше, чем мне дают

твои конкуренты, но не намного». Они сошлись на том, что Гутфренд будет платить ему «80

процентов от того, что предложили в Merril Lynch».

В первый и последний раз руководство приняло требования собравшегося уходить

менеджера по закладным. Когда в конце 1985 года распространились сведения, что Энди Стоуну

платят 900 тысяч долларов - неслыханные деньги для маклера, работающего в Salomon только

четвертый год, - отделы корпоративных и правительственных облигаций выразили крайнее

неудовольствие. Пришлось на сотни тысяч долларов поднять жалованье другим маклерам по

облигациям, чтобы привести их доход в соответствие с новым жалованьем Стоуна. Но отделы

правительственных и корпоративных облигаций не допустили к новой жирной кормушке. Такого

рода отступления от принятого этикета не проходят даром. «С этого момента, - рассказывает

Стоун, - ко мне стали относиться недоброжелательно. Когда мои операции приводили к убытку, начинали говорить: „Лучше бы тогда дали ему уйти"».

Фирма достаточно быстро пришла к выводу, что совершила ошибку, приняв требования

Стоуна. Стоило в одном случае многократно увеличить жалованье, и не только вся система

оплаты, но и порядок старшинства в фирме оказались под сомнением. Деньги были абсолютным

мерилом положения человека в фирме. Когда маклеру по закладным стали платить намного

больше, чем маклеру по правительственным облигациям, последний почувствовал себя

отвергнутым. Нельзя было допустить повторения этого скандала. Чтобы остановить отток юных

торговых дарований, Майкл Мортара был вынужден прибегнуть к дипломатии, которая, особенно

в случае с маклерами, никогда не дает столь же надежных результатов, как простые наличные. В

конце 1985 года он устроил два пышных обеда для своих маклеров с участием Джона

Гутфренда.

Первый состоялся в любимом манхэттенском ресторане Гутфренда «Le Perigord», где, по

словам одного гурмана, «повар знал, как обходиться с птицей». Среди участников были Мортара, Кронталь, Стоун и маклер Натан Корнфельд. «Гутфренд был очень внушителен и контролировал

все происходящее, - рассказывает один из участников обеда. - Я отбросил сомнение в том, как

хорошо, что именно он возглавляет фирму». Во всем остальном обед оказался чистой

катастрофой. Сомнительно, чтобы кто-то смог насладиться вкусом пищи. Гутфренд взял

застолье в свои руки, как только он умел это делать. Говоря о возможных перспективах, он

рассказал, сколько заработал Мортара, бывший в то время одним из директоров компании, на

акциях Salomon, когда компания стала публичной, чем вверг его в смущение. Нет сомнений, что

перед обедом Гутфренд изучал личные дела в поисках подобных фактов. «Майкл побагровел», -

рассказывает один из участников обеда. Затем Гутфренд поднял вопрос об оплате.

Стоун, как обычно, был откровенен. Он сказал Гутфренду, что, поскольку закладные

приносят фирме наибольшую прибыль, маклеры по закладным заслуживают большей платы, чем

в остальных отделах. «Вот тут-то Гутфренд и взорвался, - вспоминает один из маклеров. - Он

завел обычную шарманку - какая это честь работать в Salomon Brothers и что богатство создает

фирма, а не люди». В любом случае, закончил Гутфренд, отдел закладных преувеличивает свое