Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Я попытался внушить себе: «Эй, всё не так уж страшно, она просто как Двуликий из историй про Бэтмена». Но Двуликий всегда меня слегка смешил – ну правда же, кто бы смог выжить с настолько изуродованным лицом!

Женщина передо мной выглядела до невозможности настоящей. Казалось, она успела шагнуть одной ногой за порог, когда налетел всесокрушающий ураган. Или наоборот – пыталась из ходячего мертвеца превратиться в человека, но что-то заставило её остановиться на полдороге.

– Ты Хель, – сказал я, и голос мой прозвучал так, будто мне лет пять.

Она подняла иссушённую до кости правую руку и убрала прядь волос за ухо… точнее, за обмороженный кусок плоти, который когда-то был ухом.

– Я Хель, – подтвердила она. – Иногда меня зовут Хелой, хотя большинство смертных вообще не осмеливаются произносить моё имя. Ну а пошутить, Магнус Чейз? «Что ещё за Хель?», «Хель тебя забери!», «Выглядишь страшнее, чем Хель»… Я думала, ты будешь строить из себя храбреца.

У меня и в мыслях не было кого-то из себя строить. Меня едва хватало на то, чтобы оставаться на месте вопреки желанию заорать и сделать ноги. Вокруг Хель закружилась вьюга и унесла несколько хлопьев почерневшей кожи с её мертвецкой руки.

– Ч-что тебе нужно? – проговорил я. – Я ведь и так мёртв. Я эйнхерий.

– Я знаю, юный герой. Твоя душа мне без надобности. У меня их и так довольно. Я призвала тебя сюда, чтобы поговорить.

– Ты призвала? Я думал, Тор…

– Тор! – фыркнула богиня. – Если тебе нужно отыскать что-то среди семидесяти HD-каналов – обращайся к нему. Но если потребуется кто-то, способный прицельно переносить людей между Девятью мирами – это не к нему.

– Ну и…

– Ну и я решила, что нам с тобой самое время побеседовать. Мой отец ведь сказал тебе, что я тебя разыскиваю, верно? И он предложил отличный путь отхода: отдай меч своему дяде. Выведи это оружие из игры. Это твой последний шанс. Возможно, это место поможет тебе сделать правильный выбор.

– Банкер-Хилл?

Она обошла меня и встала лицом к монументу, а ко мне – своим зомби-профилем:

– Печально и бессмысленно. Безнадёжная битва, совсем как та, в которую ты задумал ввязаться…

К счастью, я хоть и подзабыл историю Америки, но твёрдо знал, что в честь печальных и бессмысленных событий памятники не ставят.

– Разве мы не победили на Банкер-Хилле? Американцы закрепились на вершине холма и сдерживали атаки англичан. «Не стрелять, пока не сможете разглядеть…»

Она обратила ко мне свой молочно-белый мертвецкий глаз, и я поперхнулся словами «…белки их глаз».

– На каждого героя приходится тысяча трусов, – сказала Хель. – На каждую героическую смерть – тысяча бессмысленных. На каждого эйнхерия… тысячи душ, отправившихся в моё царство. – Она вытянула иссохшую руку, показывая на поле: – Вон на том месте мальчишка-англичанин примерно твоих лет умер под копной сена. Перед смертью он звал маму. Он был самым юным в своём полку. Его застрелил командир – за трусость. Думаешь, мальчику понравился бы этот чудный обелиск? А вон там, на вершине холма, твои предки кидались в англичан камнями, когда у них закончились патроны. Дрались, как пещерные люди. Одни бежали. Другие остались, и их закололи штыками. Ну и кто из них был умнее? – Она улыбнулась, и я не мог понять, какая половина её улыбки выглядит отвратительнее – оскал зомби или изгиб губ красавицы, которую забавляют сцены резни. – Никто никогда не говорил «белки их глаз», – продолжала она. – Это легенда, выдуманная позже. Этот холм даже не назывался Банкер-Хилл. Он звался Брид-Хилл. И хотя англичане понесли в битве большие потери, американцы проиграли её, а не выиграли. Такова память человеческая… Вы забываете правду и верите в то, что вам больше нравится[85].

Снег падал мне за шиворот и таял, пропитывая воротник.

– К чему ты клонишь? К тому, что я должен отказаться от борьбы? И просто позволить Сурту освободить твоего братца, Большого Серого Волка?

– Я просто описываю, какие у тебя есть варианты, – сказала Хель. – Действительно ли сражение на холме Банкер-Хилл внесло свою лепту в победу вашей революции? Если ты попытаешься противостоять Сурту сегодня – отдалит ли это Рагнарёк или приблизит? Бросаться в бой – дело героя, того, кто после смерти попадает в Вальгаллу. А что происходит с миллионами более осмотрительных людей, тихо умирающих в своих постелях? Они попадают в моё царство. Разве они поступают не мудрее? Правда ли твоё место в Вальгалле, Магнус Чейз?

Мне почудилось, будто слова норн вьются вокруг меня вместе со снегом: «Выбор неверен, смерть неверна, Вальгалла герою не суждена».

Я подумал о своём товарище по этажу Ти Джее: он до сих пор носит мундир солдата Гражданской войны и день за днём штурмует высоты в бесконечных битвах, чтобы окончательно погибнуть, когда настанет Рагнарёк. Или взять Хафборна Гундерсона, который, чтобы не сойти с ума, профессионально изучает литературу – в свободное время от сражений, когда он превращается в берсерка и крушит черепа. Что у меня общего с этими парнями?